Если говорить по большому счету, войны для российских солдат никогда не прекращались. Мы говорили о мирном времени, а россияне гибли в африканских землях, в Венгрии, Чехословакии, на Даманском, в Афганистане, в Чечне. Солдаты гибли, а дома у многих из них оставались безутешными жены. И особенно много солдатских вдов было в годы Великой Отечественной войны.
МАТЬ-ГЕРОИНЯ
Говорят, сегодня упразднили такое звание, как "Мать-героиня". Нынешним многодетным мамам уже нет такого почтения, как в прошлые годы. А ведь звание это было учреждено постановлением Правительства СССР в конце самой кровавой войны. И одной из первых матерей, удостоенных этого почетного звания, стала Наталья Степановна Клопова, уроженка Мишкинского района. Была когда-то на карте области деревенька с одноименным названием. В ней и родилась Наталья. Здесь же родился и будущий муж ее Илья. Сегодня, к сожалению, от деревеньки ничего не осталось. Только в памяти ее оставшихся односельчан да их детей, внуков живет еще Клопово.
Жили Илья Федорович с Натальей Степановной душа в душу. Муж работал лесообъездчиком. Была такая должность в прошлые годы. Лесообъездчик практически не знал выходных, с утра до вечера находился в лесу. Предотвращал пожары, следил, чтобы не было нарушений в порубке леса, заготовлял корм на зиму диким животным. Конечно, в доме круглый год водились варенья, соленья из ягод и грибов.
Жена занималась подсобным хозяйством. На дворе обязательно водились корова с телятами, до двадцати овец, свиньи, птица, конечно. Так что и мясом, и молоком, и овощами из собственного огорода семья была обеспечена.
А такую семью даже в наше время прокормить, одеть, обуть не каждый в состоянии. К 1941 году у Клоповых было десять детей, да под сердцем матери бился еще один ребенок.
Отец был шумным, веселым человеком. Играл на балалайке, затевал с детьми подвижные игры. А длинными зимними вечерами усаживались за стол, играли в лото, шашки, домино. Казалось, счастью, достатку в этой большой семье не будет предела...
Илья Федорович поздно вечером приехал из лесу. Дома застал плачущую жену.
- Илюша, беда, война с германцами началась.
На следующий день Илья Федорович как мужчина призывного возраста был мобилизован в армию. Он честно служил, храбро воевал. Не забывал сообщать о себе в солдатских письмах-треугольничках. А в январе 1944 года пришла похоронка... И осталась Наталья Степановна солдатской вдовой с одиннадцатью детьми.
Были, конечно, в семье помощники. Четверым ребятишкам уже исполнилось от двенадцати до семнадцати лет. Но власть в России
никогда не отличалась милосердием. Двух старших, главных помощников в доме, отправили на лесозаготовки в Кособродск. И осталась старшей с мамой девочка двенадцати лет.
Как ухитрялась сорокалетняя женщина работать на заготовке грибов и вести домашнее хозяйство, нынешним трудно понять. Кажется, что проще - грибы заготовить. Тот, кто сейчас ведро-два груздей приносит домой, знает, как их трудно вымыть, обработать, посолить. А Наталья Степановна из гладышевских лесов возила грузди возами. Замачивала их, и вся ее ребятня не покладая рук отмывала лесных красавцев от грязи. Затем мать закладывала грузди в огромные бочки, солила их и отправляла в заготконтору.
И в войну, и после нее народ бедствовал, поэтому многие матери временно сдавали своих детей в детские дома. Наталья Степановна даже мыслей таких не держала. Чтобы сохранить семью, она выбивалась из сил, работала и на производстве, и дома. И главное подспорье - корова кормила молоком детей все военные и послевоенные годы. Помогли выжить картошка, овощи из своего огорода. Труднее было с одеждой, обувью. Младшие донашивали то, что стало тесным старшим. А старшим мать шила сама. Обувь, например, получалась из кожи неказистой, но теплой и прочной.
Наталья Степановна выстояла, все ее дети дожили до дня Победы. А самой ей было присвоено звание "Мать-героиня". Вместе с ним она впервые получила материальную помощь и все последующие годы была окружена вниманием и почетом. Сегодня в семье Клоповых из детей осталось в живых семь человек. Все они бесконечно любят свою маму, остаются благодарными и чтят ее память.
ЕВДОКИМ И ЕВДОКИЯ
Не знаю, жива ли Евдокия Семеновна сегодня, последний раз заходил к ней в избенку еще в начале восьмидесятых годов. Мать моя покойная, когда узнала, что буду в тех краях, попросила обязательно передать поклон. В годы войны они вместе работали на колхозных полях. Евдокия была трактористкой, мать у нее на прицепе. Объединяло их то, что обе родились в 1912 году, а в годы войны обе остались вдовами.
Как в известном послевоенном фильме, их звали Евдоким и Евдокия. Весной Дусю после училища отправили в МТС слесарить, Евдоким работал трактористом. На теплом майском поле и познакомились, когда Дусю отправили к нему на помощь устранить поломку в сеятельном агрегате. Это была весна 1940 года, года больших надежд и вдохновенного труда. Только для народа было непонятным, почему стали подниматься цены на продукты, особенно подорожал хлеб. Но что для молодых и влюбленных это подорожание? Они были заняты работой, увлечены любовью и не видели, не слышали ничего, А осенью после уборки урожая сыграли свадьбу. Привезти родственников из соседнего села председатель колхоза дал машину. Были тогда они с газогенераторными двигателями,
- Когда с гостями ехали обратно, чурки закончились, и машина встала. Водитель достал пилу, топор, и мужчины отправились в лес. Вскоре чурки из сушняка были напилены, расколоты. Водитель бросил их в топку, и свадебный поезд прибыл на место, - улыбалась воспоминаниям Евдокия Семеновна.
Запомнилось 1 мая 1941 года. Она была в положении, но на праздник с мужем пошла. День выдался теплым, солнечным. Народ пел, плясал, веселился. И только старый Тимофей ходил хмурым. Евдоким подошел к нему. Что, мол, старче, губы надул. А тот в ответ: "Не слышишь что ли, скворцы поют. Это в такую-то рань. Явно к беде". Евдоким и Евдокия только посмеялись над причудами старика и продолжали гулять.
К вечеру небо затянуло тучами, пошел мокрый снег, похолодало. И Евдоким вспомнил слова старого Тимофея. Не накаркал бы беды черт седой.
22 июня рано утром Евдокию увезли в родильное отделение. Здесь, родив Дашеньку, узнала она о том, что началась война. Прибежал взволнованный Евдоким, береги, мол, Дуся себя с дочерью, а его призывают на фронт. От такого известия пропало молоко. Пришлось маленькую кормить из рожка коровьим.
Когда она с дочкой пришла домой, в деревне мужиков не осталось. Пришлось впрягаться в работу, да и кто бы дал ей, слесарю и механизатору, сидеть нянчить дитя. Заносила Дашеньку к родителям Евдокима и шла на машинно-тракторную станцию.
- В том проклятом году хлеб на славу уродился, а убирать некому. Все население вышло в поле с литовками. Косили на свал, потом всю осень собирали скошенное в большие зароды, а зимой молотили. По 20 копеек зарабатывали в день, это были хорошие деньги.
Не уберегла Дашеньку мать. В работе да заботе о хлебе насущном не заметила вовремя, что девочка заболела. Это была скарлатина, и медицина оказалась бессильной.
На фронт мужу о гибели дочери сама не писала и родителям запретила. А в 1942 году пришла на Евдокима похоронка, и осталась Евдокия один на один с нуждой, горем и безысходностью.
Зимой работала в мастерской. Холодно, топлива нет, двигатели заправить нечем. Работала по 12-14 часов в сутки. Кормили только один раз в обед капустным супом. Норму выполнишь - получишь 200 граммов овсяного хлеба. Она выполняла по две нормы. Половину хлеба отдавала голодающим соседским ребятишкам.
Вроде бы так выматывалась за день, а ночью заснуть не могла. О доченьке, о муже думала и мочила горькими вдовьими слезами холодную подушку.
- Сейчас не знаю, как мы выстояли. Техника вся износилась, запчастей нет, генератор вышел из строя - нет свету, а зимой дни короткие. Изобрели из тракторных динамо приспособление, стали работать вечерами.
Весной - на посевной, летом - сенокос, осенью - уборка урожая, зимой - ремонт техники. В такой круговерти незаметно пролетело время и наступил 1945 год.
- 9 мая пришла в мастерскую заводить трактор. Он закапризничал. Пока устраняла неполадки, прибежал посыльный из конторы. Кричит, чтобы бросали работу и все шли на митинг. Война кончилась, фашистов разбили в их логове. Столько было радости. А я заплакала, не дожил Евдоким до светлых дней.
Когда мужчины вернулись с войны, Евдокия ушла из мастерской. И осталась бы еще, да руки-ноги, простуженные и натруженные непосильной работой, болели. До выхода на пенсию работала на колхозном огороде. А замуж так и не вышла, хотя многие сватались. Осталась до конца верной своим Евдокиму и Дашеньке.
- Костюм его до сих пор в шкафу. Достаю временами, чищу и словно с мужем пообщаюсь. А к доченьке хожу на кладбище. Крестик вот на могилке сменила, оградку поставила.
Тепло, уютно в избенке пожилой женщины. Евдокия Семеновна - сама доброжелательность, улыбка не сходит с ее лица. И только глаза остаются печальными. Появилась в них боль в годы войны, да так и осталась навсегда.
