Все, кто имеет отношение к Великой Отечественной войне, все ждем этот праздник - великое событие того времени. Тыловики тоже ждут. И нам есть что рассказать о своем труде в годы Великой Отечественной войны.
Я поступила на завод в качестве ученицы в 13-летнем возрасте в 1942 году. Проработала на заводе N 7 (ныне "Элекон") 42 года. Раньше было престижно работать на одном предприятии, и работали целыми семьями, называлось это "рабочая династия". На нашем заводе работали: династия Фоминых, к которой я и принадлежу, династия Борисовых, династия Точилкиных, династия Мухиных. После войны, когда завод расширился, работало много династий.
Тогда, в 1942 году, всех мужчин призвали в армию, и работать было некому. Нас приняли 30 учеников, но работали мы подсобными рабочими. Носили тяжелые листы железа. Перчатки или варежки за день разлетались в лоскутья. Расскажу, как мы возили железо. Это пачка из 10 листов 1, 5 мм толщиной и 1, 5 м х 0, 8 м размером каждый. Сначала надо на морозе распаковать, потом сложить на сани и запрячься вместо тягловой силы и привезти в цех. Обогревались у батареи по 15-20 минут - и так целый день. Но были такие морозные дни (t = - 42°), что невозможно в детском возрасте выглянуть на улицу, и тогда начальник глядел на нас с жалостью и говорил: "Ребятишки, по домам". Мы так любили нашего начальника цеха, готовы были обнимать его, как отца или родную мать. Это был Саначкин Николай Михайлович. Я его не забуду до самого последнего шага.
Работали тогда Иванов В., Матвеева Нина, Чинякова Вера, Митрохина Катя, Шубина Шура, Соколова Клава, Соколов П., Фоминых Полина, Борисов Коля, Загидуллин Шамиль, Фоминых Африкан, Фоминых Николай, Фоминых Мария, Оборина - имя не помню, Белова Августа, Точилкина Г., Шпилькова О., Ахматова Зоя и другие.
Мы с Колей Борисовым часто подносили изделия опрессовщику Яныкину - это был большой мужчина, добрый. Всегда жалел нас и говорил: "Вам бы учиться и сидеть дома у батареи, а война вот что сделала с детьми и вообще с народом". На обед Яныкин в столовую не ходил, приносил с собой. В его мешочке было 3 картошки, граммов 150 черного хлеба, луковица и спичечная коробка с солью. Мешочек он свой вешал высоко на стене, и мы всегда поглядывали на него. И замечая это, он говорил, что нам бы надо дать по картошке, но того и гляди, сам отощаю с голоду. Но иногда приносил больше картошки и нам, разломив надвое, давал по половинке.
Вообще как было организовано питание в годы войны. Выдавались продуктовые карточки: хлебные карточки отдельно, на другие продукты - отдельно. Обедаешь в столовой - отрезали талон на хлеб (200 г). Супы и вторые блюда выдавались без талонов, на деньги. Можно было на базаре купить картошку, мясо, хлеб и муку. Буханка хлеба, около 2 кг, стоила 280 рублей. Картошка 1 кг - 60 рублей. Стакан муки - 60 рублей. Цены мяса даже не знали и не спрашивали никогда. Зарплата была у рабочих 360-400 рублей. У нас, учеников, - 120 рублей.
Директор завода Датиев Хасан Гагудзович сразу понял, что питание рабочих надо организовывать. Сразу создал подсобное хозяйство. В летнюю пору, в выходные мы занимались на подсобном хозяйстве. Сажали, мотыжили, окучивали, иногда поливали в засушливое лето. Потом убирали урожай и солили капусту - все это в выходные дни. Еще директор Датиев договаривался с мясокомбинатом и привозил на завод целую машину субпродуктов - на каждого рабочего приходилось по 3-4 кг. Нас из семьи работало четверо, и нам доставалось много субпродуктов. Все семьями жили в одном бараке, и после выдачи субпродуктов во всем бараке наступал настоящий праздник. После недельной хорошей кормежки лица у людей становились румяными, и все ходили с улыбкой.
Где-то посередине войны выпустили стахановские талоны. На них выдавалось дополнительно 100 г хлеба и второе блюдо без мяса. Но их больше всего выдавали взрослым мужчинам: кузнецам, сверловщикам, сварщикам. Даже наша мама очень редко получала стахановские талоны.
Сестра моя, Клавдия Степановна Фоминых, работала на заводе N 22 клепальщицей. Ей все время выдавали эти талоны. Она их копила, и в субботу вечером водила нас, меня и двоих братишек, в столовую завода, и мы там уже наедались. Потом мы ждали от нее следующего приглашения.
Еще следует отметить, что капуста в чанах стояла в цехе, и когда столовская работница приходила набирать капусты на приготовление пищи, мы все к ней подходили, и она всем по горстке выдавала капусты.Это было самое то, так как все приходили на работу без завтрака. Однажды эту раздатчицу застал главный инженер завода (Колодный) и сказал, чтобы не клала капусту в грязные руки или на грязную рукавицу. И мы все завели клеенчатые салфетки.
Еще директор всем нарезал земли по 3 сотки и обязал высаживать картошку. Регулярно проверял состояние участков, и если у кого участок находился в плохом состоянии, он вызывал начальника цеха и заставлял выяснить материальное положение семьи. И если семья сильно нуждалась, то он оказывал материальную помощь.
Мы очень дожидались дня победы. Мы думали, что на второй же день посыплется с неба манна, а она посыпалась только в 1947 году (отменили продуктовые карточки). В день, когда отменили карточки, каждый член семьи принес домой по 2-3 буханки хлеба. У нас на тот день было 11 буханок, и есть почему-то не хотелось.
Всю войну мы вынесли на крапивных щах. На большую кастрюлю много крапивы, полстакана муки и одна картошка.
У меня лично в войну был такой случай. На заводе не было 1, 5 дюймовых труб, было это зимой, температура под - 40°. Я знала, что у нас на поле лежали трубы, и я вызвалась показать, где были эти трубы, занесенные снегом. Помню, на мне были сапоги на один носок и ватные перчатки. Пока мы дошли до поля по сугробам, и ветер оказался в лицо, пока простукали лопатами, где лежат трубы, я совершенно окоченела. Мужики, которые ходили со мной, отпустили меня домой. Подбегая к дому, я почувствовала - ноги уже горели. Дома оказалась мама, когда сняли сапоги, ноги начали белеть. Мама поставила таз с холодной водой и силой затолкала ноги в таз. Была страшная боль, и руки я держала в тазу. Я кричала на весь барак от боли. Несколько дней ноги были, как чужие. Но все обошлось, и мне за мою инициативу дали ордер на вафельное полотенце. Такие случаи и с другими были, но разве все упомнишь. И никаким геройством это не считалось. А теперь даже говорить перестали, что мы труженики войны и что у нас у всех есть медаль "За доблестный труд в Великой Отечественной войне". Когда мы пришли получать медали, нас секретарь райисполкома спросила: "Вы за чем, девочки?"
Работая на заводе, мы еще три года ездили отдыхать в пионерский лагерь. Интересно, матери нам привозили гостинцы: 2-3 кусочка сахара, одну булочку и огромную салатницу салата. А в пионерском лагере иногда давали картошку в мундире по 2 штуки.
Кроме всего плохого в войну были и радостные моменты. Это - хорошо отмечали праздники 1 Мая, 7 Ноября - День Великой Октябрьской социалистической революции. К этим праздникам давали премии почти всем. Мы вчетвером работали, и наша мама получала 4 конверта с деньгами. Вручение происходило в клубе под духовой оркестр. Я свой конверт узнавала издалека - самый тонкий. Мать меня успокаивала: если всем ребятишкам будут давать большие премии, то никогда не победим врага. Все помыслы у людей были, как победить фашистов. Так же женщины собирались в день 8 Марта. Организатор, Наташа Титова, приходила к маме и спрашивала: "Вы придете вдвоем с дочерью?". Мама отвечала, что вдвоем. Тетя Наташа говорила, что тогда с вас две крупные картошки, 4 кусочка хлеба и по 20 рублей денег. Женщины тоже веселились.
В войну к людям относились хорошо. Мы, молодежь, не покладая рук что-нибудь делали для победы. Почти всю зиму шили из лоскутков меха перчатки для солдат с одним пальчиком и посылали в посылках на фронт. Писали ободряющие письма. Ездили на лесозаготовки в 15-летнем возрасте. Мы никогда не знали, куда упадет дерево, сколько займет пространства. Я в день выкапывала 4 куба земли при строительстве землянок. Пусть сейчас хоть одна девочка выкопает эту норму. У нее до костей слезет кожа на ладонях. Ходили к старикам с агитационной работой. Успокаивали их, что вот-вот кончится война, беседовали о бдительности, о стойкости и выносливости. Они чаю нам не предлагали, так как сахарницы были пусты.
Мы по исполнении возраста вступали в комсомол с удовольствием и с желанием, а не как тут некоторые негодные элементы говорят, что всех загоняли в комсомол. После войны я была избрана секретарем комитета комсомола. Не все подряд комсомольцы были героями, но в основном это была передовая молодежь! И любые поручения выполнялись с большим энтузиазмом. У нас на заводе N 7 в основном были молодые рабочие. Мы также занимались спортом, только с военным уклоном. Учились кидать гранату, стрелять из винтовки, тихо подкрадываться, отжимались от земли. У меня из всех этих мероприятий хорошо шла стрельба. Из 100 я выбивала 78 очков.
Даже потом, в пожилые годы, я ходила в заводской тир и выбивала свои 78 очков. Мужики долго исследовали мою диаграмму, считая отверстия, и были вынуждены признать, что я стрелок.
Повсюду царил неподдельный патриотизм. У нас в цехе была доска: одна половина - красная, другая половина - черная. На красную сторону писали тех, кто за прошедший день хорошо отработал, а на черной - кто ленился. И утром бегали все к доске, и если кто попадал на черную половину, досада брала до слез. Все гордились за выполненный план, даже у поселочной колонки, где берут воду, знали, сколько осталось сдать калориферов для выполнения плана. "Очковтирательства" и в помине не было.
Хотелось бы сказать несколько слов об инженерно-технических работниках. Это действительно была элита. Они в свободное время обучали нас не только специальности, но и культуре поведения на работе, в быту. Был главный инженер Волков, он говорил: "Вот почему я бреюсь: молодым я все равно не стану, для чистоты". Сейчас, когда выступают по телевизору с неухоженной бородой, меня сразу кидает в дрожь. Не стану перечислять, кому из правительства не мешало бы побриться. Была копировальщица Ляля Дербышева, она приходила в барак и много поучительного рассказывала нашим матерям и нас учила культуре поведения. Такой ласковый, приветливый у нее был говорок.
Был и работал в войну на нашем заводе статный и красивый мужчина Джаудат Сахинович Максютов - главный энергетик завода. Он всегда говорил нам, и мне лично, что нам надо учиться, так как мы на завод пришли после четвертого класса. Потом вечерняя школа N13 Ленинского района выручила меня и многих молодых людей. Мы закончили 10 классов, поступили в КАИ и др. - тогда не надо было никаких взяток давать, лишь бы в голове был царек. Потом мы закончили университет марксизма-ленинизма. Знаем, что такое Т-Д-Т и, наоборот, Д-Т-Д. Только у нас, пенсионеров, теперь ни Т и ни Д в кармане нет. У меня характеристика на нынешнее правительство такая: жадные! Деньги лежат, а мы вымираем, не хватает денег катастрофически на дорогие лекарства, на плату за квартиру. У нас, в Татарстане, если порядочный пенсионер, то у него обязательно 2-3-комнатные квартиры "сталинского" строительства с 5 кладовками и прочими причиндалами. За это все надо платить.
Мы часто рассуждаем о нашем поколении - самое несчастное поколение. В детстве пережили такую войну, потом восстановление народного хозяйства. Это представить немыслимо, сколько мы провели субботников и воскресников. На большие миллиарды бесплатной работы. Потом опять горе - умер Сталин, все в квартирах плакали горькими слезами. Теперь горе еще горше - развалили СССР. В завершение всего ко Дню шестидесятилетия Победы отняли денежные льготы. Хоть бы этим занялись после праздника. Не хватило ума у Зурабова - занял бы где-нибудь!
Казань.
