В воскресенье Русская православная церковь отмечает великий праздник, один из двенадцати, посвященных Иисусу Христу и Пресвятой Богородице, - Вход Господень в Иерусалим, называемый в народе Вербным воскресеньем.
Из всех книг, когда-либо написанных людьми, Евангелие в его четырех канонических вариантах - одна из самых лаконичных. Это со свойственной гению проницательностью подметил еще Пушкин, сказавший, что самое краткое в мире повествование оказалось самым значимым для человеческой культуры и цивилизации. Каждый эпизод, каждая строчка Евангелия породили и огромную литературу версий и толкований, и целую галерею живописных шедевров, причем каждая эпоха находила в житии Христа наиболее важное именно для своего времени.
Вход Иисуса в Иерусалим открывает страстную седьмицу, завершающую земное поприще Господа. Предшествующую этому событию субботу Спаситель провел в пригородном местечке иудейской столицы - в Вифании, в доме Симона прокаженного. О том, кто был этот Симон, Писание умалчивает, а богословы гадают, был ли это человек, очищенный от проказы Иисусом, отец Марфы, Марии Магдалины и Лазаря, воскрешенного Господом из мертвых, или покойный муж Марфы, оставшейся наследницей его дома. Именно Марфа и хлопотала в ту субботу об ужине, на который собралось очень много гостей, ведь после воскрешения Лазаря, который также присутствовал на трапезе, молва об Иисусе как подлинном Мессии широко распространилась по всей Иудее, народ жаждал увидеть Его, услышать, прикоснуться к Нему - к неистовой ярости господствовавших в Иерусалиме фарисеев, не признававших Его мессианства. Во время этого ужина произошло событие, как сейчас бы сказали, скандальное. В то время как Марфа трудилась по хозяйству, Мария, пылавшая огнем благоговения и любви к Господу, решила выразить свои чувства способом весьма необычным. Тихонько взяв алавастровую вазу благовонного масла - драгоценного нардового миро, которым умащивали тела усопших, она, подойдя сзади к Иисусу, пролила это миро на Его голову и ноги, а потом, не стесняясь множества гостей, отерла их длинными локонами своих распущенных волос. Дом наполнился сладостным ароматом.
Но если сопровождавших Иисуса бедных галилеян, не привыкших к роскоши, подобная расточительность просто изумила, то Иуду Искариота, являвшегося хранителем и распорядителем казны Иисусовой общины, возмутила. К чему такая трата? - вспыхнул он. Не лучше ли было продать это миро за триста динариев (огромная по тем временам сумма) и раздать нищим, к которым всегда благоволил Учитель? По здравому смыслу он вроде бы прав. Но тут уже шла другая драма. Оставьте эту женщину, говорит Христос, она приготовила Меня к погребению. Именно в ту ночь Иуда отправляется в Иерусалим, в дом Каиафы первосвященника, где и сторговывается предать Учителя за тридцать сребреников - жалкая сумма, выкупная плата за самого ничтожного раба. Предательство Иисуса предопределило и гибель Иуды - осина, на которой он повесился после Голгофы, до сих пор трепещет от ужаса пережитых им еще при жизни адских мучений.
Наутро отправились в путь. Он от Вифании до Иерусалима недалекий - по зеленым полям и под тенистыми деревьями Елеонской горы. На одном из крутых поворотов дороги вдруг открылся вид на Иерусалим, поражавший тогда ослепительным великолепием, считавшийся со своей воспетой современниками царственной мантией гордых башен одним из чудес света. В отличие от обычных путешественников, как правило останавливавшихся здесь, чтобы полюбоваться изумительным зрелищем, Иисус, к удивлению окружавшего Его народа, разразился рыданием. О, если б ты хоть в сей день узнал, что служит миру твоему, обратился он к прекрасному городу, но придут дни, когда враги обложат тебя окопами и окружат и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих, и не оставят камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего. Все это буквально сбылось через пятьдесят лет - во время штурма Иерусалима римлянами под водительством императора Тита.
В то время как официальный Иерусалим не только не признал в Иисусе Мессию, но и обрек Его на мучительную позорную казнь, простой народ встречал Спасителя с восторгом. Он оказался в гуще людей, кричавших "осанна", устилавших Его путь пальмовыми ветвями (в русской традиции их заменили ветви вербы, именно в это время распускающей почки, отсюда - вербное воскресенье) и одеждами. Они сопровождали его до Сузских ворот храма, войдя в который он первым делом изгнал оттуда торговцев и ростовщиков, осквернявших суетой и звоном монет молитвенную тишину. Лишь после этого начал проповедовать, исцелять больных и немощных. Сотни людей теснились к Нему, ловили каждое слово Господа, дивясь Его учению. Нет, не народ повлечет Его на Голгофу в близкую уже страстную пятницу. "Темными силами храма Он отдан подонкам на суд", - говорит поэт устами доктора Живаго. "Подонкам" - вот в чем дело. Да, бывают времена, когда суд творят именно подонки. Но не за ними последнее слово.
