Шестьдесят — круглая дата, шестьдесят — солидный возраст, шестьдесят - итог богатого жизненного опыта и большая ответственность. Каждый переживает этот юбилей по-своему. «Сегодня время для меня сместилось. Я никогда не думал, что я старый. Но когда столько лет было моему отцу, я считал его старым. Но подходя к этому возрасту, я понимаю, что и в 30 лет можно быть опавшим кленом, и в 60 — орлом», — с таким настроением готовится к своему дню рождения наш сегодняшний гость председатель Волгоградского областного Союза писателей, депутат областной Думы Владимир Овчинцев.
— И все же все во мне противится и не верится, что мне 60 лет. Настолько жизнь текла быстро и бурно, — продолжает мой собеседник. — Я был в политике, занимал ответственные посты, работал в администрации области и города, в обкоме компартии, депутатом.
Кстати, доверие избиратели оказывают ему в третий раз. И похвалиться есть чем: думский комитет по социальной политике, возглавляемый Владимиром Овчинцевым, лидирует по продвижению собственных инициатив, а также законов, в подготовке и принятии которых участвовал комитет. Это и областная программа «Адресная государственная помощь населению», законы «О государственной поддержке молодых специалистов... », «О дополнительных мерах по социальной поддержке семей военнослужащих... », «О ежемесячных пособиях гражданам, имеющим детей... » и ряд других.
- В настоящее время комитет работает над проблемой создания лечебно-педагогических общин, где воспитание детей-сирот и детей-инвалидов будет проводиться на семейной основе. Также планируется создание «социальных центров», включающих социальные магазины, мастерские и даже такси, — поделился планами комитета Владимир Овчинцев и продолжил размышления о юбилее. — Многое во мне противится моему возрасту: в душе я считаю себя молодым и семья у меня молодая, жене 26 лет, младшему сыну 3 года 8 месяцев. Это накладывает особую ответственность за судьбу ребенка, судьбу семьи.
—Наверное, в преддверии любой круглой даты часто задают вопрос: хотелось бы вам что-то изменить в своей жизни. И все же какой-то итог человек подводит, делает определенные выводы. Какую страницу жизни вы бы переписали?
— Может, и переделал бы что-то, но лишь в деталях. Как и у всех тогда, было очень трудное послевоенное детство. У матери нас было семеро: трое умерли. Мы коренные волгоградцы, сталинградцы. Мои деды и прадеды жили в Царицыне. Семья моих родителей жила всегда в Краснооктябрьском районе на Вишневой балке. Это была рабочая слободка, бурная, драчливая. Я же в детстве был очень шпанистым мальчишкой. После тех драк, которые там постоянно устраивались, у меня до сих пор шрам на брови остался. Но стычки наши всегда были честными: один на один. Хочешь утвердиться в глазах друзей — выходи:
Мы бились до победной первой крови. И этой кровью в верности клялись.
(строчка из стихотворения В. Овчинцева).
Это была беззлобная драка: мы выясняли, кто из нас был сильней, уверенней в себе. В остальном — ни о чем не жалею, хоть и пережить пришлось многое: и уволенным был, и в опале, и в почете, и пресса не всегда жаловала. Быть в политике и не замараться — такого не бывает.
По натуре Владимир Петрович беззлобен, отходчив, может быть, это и помогало ему утверждаться в жизни и занимать далеко не самые низкие посты и должности как во власти, так и на литературном поприще:
— Каждый несет свой крест, — уверен он.
— Каков же ваш крест: вы с ним смирились?
— По большому счету считаю, что в некотором смысле я обласкан судьбой, точнее удовлетворен ею. И многие вещи мне давались, может быть, немного легче, чем другим. Наверное, потому, что я никогда никакой работой не брезговал и не брезгую. Я же не знаю, что меня ожидает дальше. Может, мое будущее — мыть подъезды.
— Отчего такая неуверенность?
— Да верить нашим пенсиям сегодня нельзя. Вообще в этом государстве настолько все хрупко. Даже я, поддерживающий с самого начала все, что творится в стране, сейчас многие нововведения воспринимаю обостренней. Не со всем я согласен и считаю, что мы ушли оттого воображаемого идеального будущего, к которому должны были прийти. Это вина всех наших деятелей, всех до одного. Надо было личным примером показывать, как надо служить Отечеству. А когда к власти пришли люди, считающие собственные интересы выше общественных, то это, конечно, породило в стране хаос, коррупцию и так далее. Но тем не менее я по натуре оптимист. Я очень хорошо знаю, что будущее только в наших руках.
— Вы сразу определились с выбором будущей профессии?
— Нет, сначала я чуть не стал военным. Поступал во Львовское высшее военное училище. Полтора месяца был курсантом, потом понял, что это не мое.
— Вас обвиняют в том, что вы часто переходите из партии в партию. В чем причина таких позывов?
- Выходя из коммунистической партии, я зарекался никуда не идти, но судьба иногда иронизировала надо мной. Вот обратился Черномырдин к Чехову с просьбой возглавить партию «Наш дом Россия», а Чехов уже пообещал возглавить другую партию. Кого порекомендовать как не Овчинцева, и биография у меня неплохая. Но в партии «НДР» я никогда не был, был лишь сторонником. Потом обе партии слились в «Единство». И меня выдвинули в числе двух кандидатур на регионального лидера вместе с В. Галушкиным. Выбрали меня. Меня просили. Но с другой стороны, мне жалко тех людей, которые за всю свою долгую жизнь ни разу не пересмотрели своих взглядов. Скажем, в 15 лет у него были одни взгляды, в 25 — другие, в 30 — третьи, в 40 — четвертые, в 50 — пятые. Жизнь-то изменяется, а он поднял руку и идет с барабанным боем из поколения в поколение, понимая, что время уже ушло.
— Владимир Петрович, не так давно вас удостоили почетной российской премии «Сын Отечества», одной из высших наград, второй после Государственной премии. Но ведь не по орденам и медалям оценивают человека, а по тому, кто его окружает, кто идет с ним по жизни, его верным друзьям. Есть ли у вас друзья детства, с которыми вы общаетесь до сих пор?
— Я благодарен Богу за то, что он дал мне таких друзей, как Володя Балакшин. Мы с ним даже в армию пошли в один день.Три года и три месяца отслужили в белорусских болотах в ракетных войсках, в. одной части и в одном взводе. Вернулись в один день и всю жизнь, все 40 лет после ни одного выходного, ни одного праздника, ни одной поездки на природу не проводили друг без друга. Такое встречается редко. Мы не то что не поругались, мы даже голоса друг на друга не повысили за все это время. С другом детства Петей Агарковым мы с первого класса вместе учились в 72-й школе. Многих друзей я приобрел в творческой молодости. Это Василий Макеев, Татьяна Брыксина, Виталий Смирнов, да все 40 членов нашей организации. Каждый мне по-своему дорог.
— Кстати, о литературном поприще. Что за туманная история о том, что вас выбрали на пост председателя областного Союза писателей в период, когда вы еще не были членом Союза? Как удалось удержать работу Союза на должном уровне в тот сложный период, ведь волгоградская организация считается одной из самых лучших и активных? В чем секрет вашего управления?
— Слово «управлять» — не подходит: я никогда не управлял, а скорее находил общий язык и выстраивал дальнейшую судьбу организации, нашу жизнь. Что касается избрания на пост председателя, то собрание выбрало меня как раз в тот момент, когда мои книги были уже на рассмотрении в Союзе писателей России. Я был выбран региональной организацией, но сказал: нет, пока я не буду утвержден Союзом писателей России, я, непрофессионал, никогда не соглашусь возглавлять профессиональную организацию. Как только меня утвердили в Москве, тут же созвали собрание и вновь проголосовали за мою кандидатуру. И тем не. менее такого прецедента действительно никогда и нигде не было. Сегодня заниматься организацией, брошенной государством, достаточно сложно. Мы не финансируемся уже 15 лет. Я рад тому, что не допустил развала организации, как это произошло в других регионах.
— Начало руководства общественной организацией первый год шло у вас параллельно с коммерческой деятельностью. Вы с легкостью отказались от должности президента банка, не пожалели потом об этом?
— Я все бросил и пошел на общественную работу. Сейчас у меня нет ни банка, ни фирмы, ни торгового лотка — ничего. Но никогда я не пожалел о том, что оставил бизнес. Я всегда понимал, что помимо материальных ценностей требуются и духовные. Поэтому никогда не уходил из круга моих друзей по творчеству.
— Владимир Петрович, помогал ли вам ваш поэтический дар, ведь параллельно вы всегда работали в административных чинах?
— Не буду лукавить: во все времена отношение ко мне было особое. Наверное, было заметно, что многое мне прощалось. Я мог, например, выступить с критикой ошибок КПСС и люди соглашались. Там не было огульного охаивания, там была попытка осмыслить происходящее, разобраться. Я всегда пытался прозреть:
Мне не боязно прозреть
Слепому от рождения.
Процесс прозрения движет мною до сих пор. Большое значение для меня имеет процесс познания, обучения.
— И кто же ваши главные учителя?
— Мои главные наставники — это мои дети и молодежь. Я у них учусь прагматизму, новым веяниям жизни.
— Владимир Петрович, вы профессиональный поэт, чиновник, депутат. Какая из этих ипостасей для вас ведущая?
— Во главу своей жизни я поставил бы только любовь и женщину. Ничего важней в моей жизни не было и не будет. Я очень люблю женщин, я их боготворю. Я благодарен своей матери, своей жене.
— Многие наши политику, чиновники в последнее время раскрывают свои таланты. И наоборот, талантливые люди все чаще начинают входить в коридоры власти. Как вы относитесь к подобному явлению?
— А многие политики и руководители до сих пор скрывают свои таланты. Раньше какое-либо увлечение вообще не поощрялось. Вот клоуном ты можешь стать, а если стишки пишешь, рисуешь, извините. Но клоун-то бывает величественней и умнее, чем бесталанный король. Ведь взять Евдокимова, бывшего губернатора Алтайского края, — глыба же таланта!
— С чего началось ваше увлечение поэзией?
— В школе классе в третьем-четвертом. Первые стихи конечно же о весне, о школе. Семье это нравилось, у нас ведь была рабочая семья, а тут вдруг проявилось такое. Потом я занимался в литературной студии Маргариты Агашиной. Она мой учитель. При ней мои стихи появились в газетах. Потом была армия. Я служил в Белоруссии, печатался в местных газетах, участвовал в поэтических конкурсах и дважды занимал первые места. Все три года армии я был внештатным корреспондентом газеты «Во славу Родины». Это было и приличным денежным подспорьем. Я приоделся на эти деньги и даже помог отремонтировать крышу родительского дома.
— Сколько песен написано на ваши стихи?
— Более 160 песен.Так получилось, что писал я в основном для региона, хотя несколько песен поет вся страна. На музыку В. Мигули одна из них — «Свеча» — заняла призовое место на конкурсе в Италии в начале 1990-х годов.
— Где вы пишете стихи? Сколько выделяете на это времени?
— Пишу я сейчас очень мало. За всю мою жизнь у меня всего 10 книг. Я по большому счету чиновник. Это моя основная профессия. А пишу только тогда, когда наболело. Стихи — это не смысл моего существования, это мое самовыражение. Сколько бы не написал я, от всех от нас останется по 2—3 стишка:
Может все не так сбылось, Как хотелось и моглось. Слава Богу, дожилось До цифры кругленькой. Этими строчками из песни, которую Владимир Петрович написал к своему юбилею, и завершаем беседу с нашим гостем.
***
Блиц опрос:
Свободное время:
— Я и рыбак, и охотник, но сейчас для меня важнее проводить все свое свободное время с моим младшим сыном. Я с ним и в кафе, и в театр, и даже на охоту и рыбалку — только с ним. Это такое чудо.
Книжная полка:
— Не буду оригинален. Только приехал из Вешенской. Любимый писатель Шолохов. Настольные книги — «Тихий Дон» и стихи Есенина. Хотя круг чтения — по настроению. Хочу сказать, что нет мировой литературы. Родина литературы — Россия. Только наши писатели могут писать такие глубокие вещи.
Музыка:
— Образование у меня музыкальное. А с музыкой соприкасаюсь посредством написания песен: как-то посоветовала Маргарита Агашина. Она сказала, что у меня очень мелодичные стихи, стоит попробовать писать песни.
Спорт:
— Занимался спортом всю жизнь: футбол, баскетбол, лыжи. Сейчас играю в теннис.
Хобби:
— Рыбалка, охота.
***
фото:
