Взгляд на отечественную культуру сквозь американскую оптику
Современное положение дел в российском искусстве и шире - общая культурная ситуация - воистину загадочны, трудноуловимы и еще с большим трудом укладываются в какие бы то ни было прокрустовы теоретические рамки. Как охарактеризовать то, что творится сегодня на нашем культурном фронте и при этом не выглядеть ни примитивно смешным, ни пугающе заумным, не впасть ни в грех ретроградства, ни в ересь юношеского максимализма?
Вот в прежние века все было куда как проще (по крайней мере, как оно нам сегодня видится из нашего посткоммунистического далека). Одна корневая эстетическая система с неизменной регулярностью сменяла другую, следом за классицизмом шел романтизм, а там и нарождающийся реализм маячил где-то на горизонте. Новаторы - хоть и не сразу и не без известного труда одерживали-таки верх над архаистами, прогрессивные тенденции в сфере изящного ширились и крепли, утверждались, наконец, главенствовали, чтобы затем, несколько со временем одряхлев, уступить место веяниям еще более прогрессивным.
Так, уже на нашей памяти было совершено торжественное и радостное аутодафе изжившего себя социалистического реализма, следом за которым воцарилась громокипящая, но недолговечная эпоха постмодернизма (она у нас все-таки была, кто бы сомневался, и мы ее, похоже, пережили). А что теперь? Если без гнева и пристрастия, без ругани, которая повсеместно так и просится на язык, но и без ритуальных заклинаний о том, что все жанры хороши, кроме скучного. Если подойти к делу, вооружившись сугубо искусствоведческим аппаратом. Как следует именовать нынешнее культурное состояние? Кто у нас сегодня архаисты? И кто новаторы (уж по крайней мере, наверное, не те, кто с завидным упорством продолжают свои детские игры по эпатированию буржуа, коих давно уже в принципе невозможно ничем сэпатировать)? Вопросы не из простых. Что называется, надо долго думать.
Помощь, как это часто бывало, пришла из-за океана. Этакий теоретический ленд-лиз, подоспевший аккурат к Новому году. На состоявшейся в минувшем декабре 6-й ярмарке интеллектуальной литературы Non/fiction продвинутое издательство "Ад Маргинем" презентовало в числе всего прочего переведенную на русский книгу американского журналиста Джона Сибрука под названием "Nobrow" и с подзаголовком "Культура маркетинга. Маркетинг культуры". Книжка, наверное, все же не из тех, что способны перевернуть мир, но в любом случае очень нужная и своевременная. Притом что автор ее, как следует из помещенной на четвертой странице обложки издательской аннотации, "колумнист журнала New Yorker, постоянный автор Harper's Bazaar, GQ, Vanity Fair, Vogue, Village Voice", кажется, особо не напрягаясь, с комфортом следует в русле так называемой "импрессионистской", то есть особо ни к чему глобальному не обязывающей, журналистики и ее отца-основателя, широко известного в узких кругах Хантера С. Томпсона. Как бы резвяся и играя, колумнист создает трехсотстраничный полумемуар, полуэссе, бойко перескакивающий с темы на тему, от одной реальной истории (встречи, беседы, репортерского задания, либо даже простой зарисовки в традициях отечественной "натуральной школы") к другой. Повествует ли он о своих перемещениях в вагонах нью-йоркской подземки - "в дорогих черных наушниках СD-плеера" "поверх нейлоновой кепки тюремного стиля" - или дотошно описывает громадный шкаф с "огромной коллекцией костюмов" в отцовском доме, вспоминает ли о своей встрече с таинственным Джорджем Лукасом, либо о перипетиях небольшого "скандала в благородном семействе", что случился на дискуссии на тему "Книгоиздание: смерть или жизнь", -читать обо всем этом на первый взгляд сколь занимательно, столь же и необязательно. Но только на первый. Дело в том, что на Джона Сибрука - уж не знаю в результате чего, хотя о своих экспериментах с подсознанием он опять-таки вослед Томпсону говорит довольно откровенно, - порой снисходили удивительные откровения, кои он также не замедлил перенести на бумагу. И самое главное из них, собственно, и породило загадочный термин, давший название всей книге.
В Соединенных Штатах издавна существовали четко разграничивающие культуру в целом и любой частности понятия highbrow и lowbrow, то есть дословно "высокобровый" и "низкобровый" - незыблемые, казалось бы, межевые столбы, жирный пунктир, направленный "на чисто американскую цель: трансформировать культуру в класс", как поясняет Дж. Сибрук.
В нашем прежнем бесклассовом обществе подобные линии также были весьма заметны. Возьмем, к примеру, такую всем понятную и приятную вещь, как эстрада, или, еще уже, эстрадную песню. Так вот, всякий, кто старше тридцати, наверное, помнит, что в этом широком поле вполне вольготно размещались и почти, за редчайшими исключениями, не пересекались, как минимум, три различных суверенных племени: советская официальная песня (не столько даже И. Кобзон, хотя и он тоже, сколько Ю. Богатиков), песня массовая (Пугачева, Леонтьев и иже с ними) и творчество всякого рода маргиналов (от бардов и каэспэшников до людей из подполья - первых рокеров). Сегодня все они слились в один протяжный хор и, более того, настойчивым образом стремятся к пению дуэтами и трио, дабы еще как можно более расширить свою потенциальную аудиторию. А куда исчезло совсем недавнее и непримиримое, казалось бы, противостояние отчаянных людей русского рока и веселых попсовиков-затейников? Слились они в экстазе и ведь как слаженно поют.
Ноубрау - по Сибруку - возникло тогда, когда "старые различия между высокой культурой аристократии и коммерческой культурой масс были уничтожены, и на их месте возникла иерархия "модности". Вот и в нашем искусстве сейчас достижением стало считаться то, что пользуется успехом у публики, а успешно, в свою очередь, исключительно то, что модно. И не в том, видимо, главная проблема отечественных творцов, что в культуру властно пришел рынок (данная субстанция слишком велика и многообразна и позволяет всякому приспособиться, найти себе отдельную делянку), а в том, что современные российские художники, ослепленные софитами "моды", некоторым образом потеряли ориентацию в пространстве и беспорядочной толпой двинулись на чужие - прежде запретные - земли. Производители массовой культуры решили, что они все ж таки некоторым образом элитарны, а бывшие "высокобровые" чем хуже? Они тоже хотят быть поняты и признаны своей страной, а не только лишь узкой прослойкой граждан, они также могут побороться за рейтинг.
Быстрота и натиск, пиар и Шум (последнее - также одно из основных понятий труда Сибрука). Художник должен быть не просто сытым, но богатым, хорошо одетым, модно пахнущим, а лицо его должно не сходить со страниц прессы и экранов телевизоров.
И что такое в наши дни изрядно поднадоевшее за новогодние праздники лицо лингвиста-пародиста-шоумена-певца-ведущего, или МХТ Олега Табакова, тяжело нагрузившего свою чайку, кажется, всеми возможными явлениями мировой драматургии и всеми маломальски узнаваемыми лицами, или страшненькая сказка о московских вурдалаках, опередившая - ура! ура! ура! -в нашем прокате и третьего "Властелина колец" - что это все, как не самое натуральное "безбровье".
(Мы сейчас не сравниваем и не говорим об уровне художественности того или иного предмета, тот же Художественный театр им. Чехова - явление, безусловно, прелюбопытное, нуждающееся в серьезном разговоре и осмыслении, но общая тенденция, заключающаяся в том, что главной задачей искусства стало на современном этапе настойчивое стремление "найти свое место в Шуме", кажется, налицо.)
И все так искрит и пенится, все так увлекательно и занимательно!.. Ноубрау - и нет ему конца, ноубрау без берегов!
Но порой все же посещает предательская мысль: а существует ли в принципе некий духовный Real Trans Hair, где могли бы быстро и безболезненно совершить пересадку волосяного покрова на надбровные дуги?
***
Повседневная жизнь искусства состоит из громадного множества явлений и событий, объять которые, конечно же, хочется в максимально возможном объеме (что в рамках еженедельного издания сделать практически нереально). Но порой даже в ущерб информативности нужно - и важно - слегка отрешиться от круговорота премьер, вернисажей и пресс-конференций и попытаться взглянуть на какие-то узловые проблемы "ведомства муз" с высоты птичьего полета.
Поэтому в первом номере "ЛГ" мы решили начать разговор сразу по двум актуальнейшим направлениям -о наделавшем столько шума на исходе года предыдущего проекте театральной реформы и о современном отечественном культурном ландшафте в целом. Надеемся, что к обсуждению этому присоединятся как специалисты, так и наши читатели.
