СОЛНЕЧНЫЙ ДЕНЬ
Как это ни странно, но далеко не всегда совпадает он с ясной погодой. Порой и небо-то хмурое, и на душе кошки скребут, но вдруг... зазвонил в маршрутке мобильник.
Отзвучала мелодия "Подмосковных вечеров", и на весь салон раздался звонкий девичий голос:
- Мамочка, дорогая моя, я очень, очень тебя люблю. Все, все будет хорошо, только, пожалуйста, не волнуйся. Анализ уже поступил из лаборатории?
- Оленька, - ответила, стараясь говорить потише, женщина средних лет, - мне же сегодня на прием не к 9, а к 11-ти. Сейчас я только к больнице подъезжаю.
- В четыре часа я буду у тебя. Только, пожалуйста, не нервничай. Я с тобой...
В этот момент в машине раздался грохот. У пожилой женщины, прижимавшей к груди тяжелую сумку, похоже, от прилива чувств резко ослабли руки, и поклажа, оберегаемая ими, рухнула вниз. Склонившись, чтобы поднять ее, пассажирка причитала:
- Надо же! Сохранились еще, оказывается, счастливчики, к которым так обращаются. От одних таких слов любая хворь отступит. Будьте все здоровы, дорогие мои, не скупитесь на нежность. Ну, а мне выходить.
Паренек, сидевший у выхода, помог женщине открыть дверь, бережно подал ей тяжелую сумку. В салоне воцарилось молчание. Но надо было видеть в эту минуту взволнованные лица пассажиров - людей разного возраста. Казалось, прорвавшийся сквозь тучи солнечный луч скользнул по ним, и само всеобщее людское озарение вспыхнуло здесь, в салоне "ГАЗели" маршрута N 27.
ПИРОЖКИ С ЕЖЕВИКОЙ
Их три сестры. Всем уже за семьдесят. Позади суровая военная юность: и на реюшках в море ходили, и раненых бойцов в госпиталях выхаживали, и позднее не по широкой трассе на "Мерседесе" жизнь каждой катилась. Так что подоспевшей поре болезней удивляться не приходится. Давно уже из-за своего плохого самочувствия не выходит из дома старшая из сестер - Клава. Благо, у нее дочка да внучка заботливые, во всем ее поддерживают. Месяц назад перенесла тяжелую полостную операцию младшая - Вера. Тоже слабенькая. Сын с невесткой на время взяли ее к себе на квартиру. А вот средняя, Зина, до последнего времени держалась как богатырь. Худенька, шустрая, заботливая - везде-то и ко всем-то из родственников успевала она. Все знали: кто в любой трудности выручит? Зина, конечно. Надо, и с больным посидит, и за крохотными правнуками присмотрит. А на праздниках первая плясунья, певунья.
И вдруг коварная болезнь свалила Зинаиду: резкая острая вспышка полиартрита. Разом распухли и заныли все суставы. Ни встать, ни повернуться, ничего в руки не взять. Лежит, отвернувшись к стене, от утешений сына отмахивается.
- Конец это, Славик. Не подняться мне...
Знакомая медсестра Надя каждый вечер приходила делать уколы. Вячеслав купил целую горку таблеток, гелей по предписаниям врача. Зинаида лечение принимала, но легче ей от этого не становилось. К постоянной боли добавилась депрессия. Все чаще теперь больная впадала в состояние полусна, когда реальность вперемешку с воспоминаниями, какими-то нелепыми фантазиями, внезапными провалами в бездну.
- И вот однажды, - рассказала мне на днях уже вполне окрепшая, с прежним озорным огоньком в глазах Зинаида Андриановна, - лежу я в таком забытье и чудится мне аромат маминых пирожков с ежевикой, словно ко мне далекое детство возвратилось. Вспомнила, как на дальние острова за ежевикой на лодке отправлялись, какими исцарапанными, но счастливыми, с доброй добычей возвращались домой, как радовалась мама лесной ягоде, тут же принималась раскатывать поставленное с утра тесто. Понимаете, словно я опять пережила все это...
Моя собеседница замолчала, пытаясь справиться с волнением, поднесла платочек к глазам. Затем, как я узнала от нее, кто-то тихо подошел к кровати, осторожно обнял за плечи. Это была Клава, старшая сестра.
- Мы тут с Верой у тебя похозяйничали, - улыбаясь, сказала она, - купили ежевики, замесили тесто и твоих любимых пирожков нажарили. Ну-ка, сестренка, повернись, облокотись о подушку поудобнее. Чай пить будем с мамиными пирожками.
Радости Зинаиды Андриановны от того, что обе сестры, больные, слабенькие, здесь, да еще и стараются для нее что-то необычное сделать, не было предела. И откуда только силы взялись, но она не просто перевернулась, села поудобнее среди подушек, а решительно поднялась с постели и шагнула к столу. Все трое обнялись, поплакали дружно, а потом долго пили ароматный, с мятой чай и лакомились сладкими пирожками.
- С того дня я снова на ногах, - говорит моя собеседница. - Лекарств много пришлось принять, они, конечно же, выручили. А вот поверить в себя, подняться помогла забота близких. Ведь только самые родные на свете люди могли додуматься до этого: предложить мне, отчаявшейся больной, пирожки из детства, мамины пирожки. И это в то время, когда они сами-то так нуждаются в поддержке. Так что теперь, наперекор всем хворям, я на ногах и сдаваться не собираюсь. Я нужна сестрам, я нужна нашим детям, внукам, правнукам. Значит, будем жить.
ЖАСМИН ОТ НУРИИ
Эту историю поведала мне преподаватель Астраханского государственного университета, известная в области ученый-археолог Евгения Вульфовна Шнайдштейн. Одна из ее близких подруг Нурия вышла замуж за гражданина США. Перед отъездом на постоянное место жительства в Америку она пришла к Евгении Вульфовне попрощаться и подарила ей на память крохотный жасмин в оригинальном керамическом горшочке. Дома у Евгении Вульфовны много разных комнатных растений, еще оставшихся от мамы, которая бережно, с любовью выхаживала каждый зеленый росточек. И сейчас, хотя мамы уже нет, они тщательно ухожены, растут, цветут, радуя хозяйку и ее близких. С такой же искренней заботой отнеслась Евгения Вульфовна и к подарку Нурии. Однако цветочек капризничал и, словно тоскуя по далекой теперь прежней хозяйке, никак не шел в рост, оставался тоненьким, хилым. В нем едва теплилась жизнь.
А недавно случилось чудо. Когда утром, проснувшись, Евгения Вульфовна подошла к цветам на подоконнике, увидела нежный крохотный цветочек жасмина. Расцвел он - хотите верьте, хотите - нет - в день рождения Нурии.
