Вышла новая книга Юрия Щекочихина. Кроме него самого, эту книгу написали еще несколько десятков авторов
"Юрий Щекочихин. С любовью" - это и название, и имя автора. Каждый читатель получит экземпляр с автографом: "С любовью" - так подписывал Юра все свои книги. И это не было формальностью - он любил людей.
Мы выпустили книгу к Дню рождения Юрия Щекочихина. 9 июня давно стало праздником (причем даже международным!) для очень многих - всех его бесчисленных друзей. И в этот день Юра не только получал подарки, но и дарил сам - дарил людей друг другу. Эта книга - тоже Юрин подарок, и тем, кто его любит, и тем, кто знает только как журналиста.
И те, и другие найдут в книге много нового и неожиданного: незаконченную, но цельную и яркую повесть
Щекочихина "Тютчев нашелся", главный герой которой - юный стукач-доброволец, документальную прозу "Однажды я был", похожую то на детектив, то на продолжение газетных расследований, то на цикл рассказов, сталкивающих, как сама жизнь, трагическое и комическое. А еще - редкие фотографии из архивов Юры и его друзей.
Завершает книгу раздел "Однажды мы были". Это воспоминания и статьи о Щекоче тех, кто его близко знал и любил. Перед вами - цитаты из этого раздела книги (далеко не все, кто написал о Юре, поместились на газетную полосу хотя бы одной фразой). А купить ее можно уже сегодня в магазине "Москва" (ул. Тверская, 8) и чуть позже - в других книжных магазинах страны.
Юрий РОСТ:
- Он умел любить и влюблять в себя, не прилагая никаких усилий. Бросался в дружбу без оглядки, всех объединял, знакомил, обнимал двоих, троих, четверых - всех. Говорил "братишки" и верил, верил, верил.
Разочаровывался он неохотно.
Комета из благородного, из ясного материала с хвостом, с разнообразным хвостом - вот кем был Щекоч.
Андрей БИТОВ:
- Я мало встречал людей подобной адекватности. Да и не встречал.
На воробья он был похож, вот на кого. Вечно припрыгивающий и поглядывающий. Значит, еще он был похож на боксера в категории мухи. Удар, однако, разящий: не разглядишь.
Характер не нордический, а львиный.
Сервиса П1/1ГАЧ, 9 лет:
- Странно, но, когда я пришел на его последний день рождения, всегда веселый дядя Юра был в плохом настроении.
Когда вернулся домой, в моей голове неожиданно мелькнула такая мысль: "Только бы не умер в 53 года". Потом я как-то забыл об этом.
Эдуард УСПЕНСКИМ:
- Он задевал разные бандитские группировки и отдельных бандитов. Ему говорили:
- Юра, тебя убьют.
Но его не трогали. То ли у мафиоз есть совесть и они понимали, что он прав. То ли боялись поднимать руку на такого знаменитого человека. Как в свое время бандюганы и головорезы не трогали Гиляровского. А может быть, понимали, что когда-нибудь их прихватит государство, начнет над ними издеваться - и никто, кроме Щекоча, их не защитит.
Александр ГОРОДНИЦКИЙ:
- Юра любил авторскую песню. Именно Юра познакомил меня с талантливым автором песен о чеченской войне, боевым полковником Александром Чикуновым, песни и стихи которого он опубликовал в своей книге "Забытая Чечня". Там напечатана и самая, пожалуй, пронзительная песня Александра Чикунова - "Родина, не предавай меня". Вряд ли кто-нибудь думал тогда, что эта строчка неожиданно обернется и против Юры.
Александр МИНЕЕВ:
- В один из приездов в Брюссель он признался, что как-то неловко депутату без приличного костюма, а сам он в них не разбирается. Покупали ему костюм всей семьей, замучив продавца. Никак не получалась сверхзадача - сделать из несуразного поседевшего мальчишки элегантного лорда. Остановились на очень приличной черной паре из английской шерсти. Сразу одели и приехали обмывать покупку ко мне.
Виновник торжества плюхнулся на стул, выбрав из десятка именно тот, который принадлежал моей ужасно линючей кошке Шуньке. Часть вечера свелась к очистке расставившего руки и ноги Щекочихина от всепроникающей тонкой белой кошачьей шерсти.
Леонид ЖУХОВИЦКИЙ:
- Пальцем не шевельнув для продвижения по той или иной служебной лестнице, он сделал совершенно фантастическую карьеру в сфере, которую очень трудно определить. Не имея на то никаких формальных полномочий, он сделался одним из самых влиятельных людей страны. К нему обращались сотни людей, и он помогал, используя процентов на десять свое депутатство, а на остальные девяносто - дружеские связи. На депутата или замредактора вполне можно наплевать - но кто же наплюет на друга?
Григорий ЯВЛИНСКИМ:
- В Щекочихине всегда была настоящая свобода русского интеллигента: лихость и одновременно сосредоточенность, умение слушать свой внутренний голос.
Он стал депутатом, когда показалось, что его читатели составляют серьезное большинство, и снова поверилось, что правда, зазвучав, сможет остановить разрастающуюся коррупцию и ложь и сделать жизнь лучше.
Его депутатство было продолжением журналистики.
Анатолий ГОЛОВКОВ:
- ...Все звучит его голос - не то чтобы настойчивый, но и не терпящий возражений: "Встречаемся у гранитных ног Тимирязева через час. Пойдем в нашу Москву".
Он так и говорил: "Это наш город, наш Арбат, наше Садовое кольцо, и пошли бы они все...".
Владимир ЛУКИН:
- ...В трубке звучал неповторимый, слегка заикающийся голос Щекочихина: "Здравствуй, Володя. Я здесь, в Штатах, у своего американского друга - корреспондента "Тайм" Строба Тэлбота. Можно мы заедем к тебе?".
...Последствия визита проявились через несколько месяцев самым неожиданным образом. Билл Клинтон побеждает на президентских выборах Буша-старшего. Строб Тэлбот, однокурсник и личный друг нового американского президента со стародавних времен, становится в его администрации главным советником по России и СНГ. Этот приезд Юры Щекочихина сыграл очень важную роль в моей последующей работе послом Российской Федерации в США.
Инна РУДЕНКО:
- Ему, мальчику, стажеру, а потом капитану нашего "Алого паруса", я первому давала читать свои материалы: остро ли, понятен ли эзопов язык, нет ли фальшивинки? Юра читал, я волновалась: а вдруг не понравится...
Вячеслав ИЗМАЙЛОВ:
- Юра понимал, что обеспечить его, депутата Госдумы, безопасность никто из нас не сможет. И правоохранительные органы не смогут. Сможет только он сам: если замолчит, если перестанет бороться с хорошо устроившейся мерзостью. Но замолчать он не мог по своей сути. Испугаться - да. А замолчать - нет. И страх за себя (который, безусловно, есть) такими, как он, никогда не руководит.
