В минувшую пятницу в лектории Национального музея им Алдан-Маадыр прошел вечер воспоминаний, посвященный 80-летию со дня рождения поэта и публициста А. Ф. Емельянова.
- Сегодня праздник особенный, праздник памяти, - открыл его доктор исторических наук М. Б. Кенин-Лопсан. - Жили в нашей республике необыкновенные люди - Анатолий Федорович Емельянов и Светлана Владимировна Козлова. Так уж совпало, что приехали мы сюда - я из ЛГУ, они из МГУ - практически одновременно. Жили по соседству, на улице Дружбы. Дружили. Я в их семье бывал, в шахматы играл, пельмени ел. Жили они очень скромно, можно сказать, две ценности было: дети и библиотека. И мир, этому дому присущий, был миром творчества.
Анатолий Федорович, как и Светлана Владимировна, был личностью неординарной: высоко одарен в области прозы и поэзии, интеллектуален, скромен. Был воином, дошел до Берлина. Отец девятерых детей. Был шахматистом, лектором. Его прозу, поэзию и переводы весьма высоко оценивали в Москве. Помню, был в издательстве "Современник", обсуждали поэму "Чечек" Хертека Бурбу в переводе Емельянова. Перевод получил самую высокую оценку москвичей, а это, скажу вам, нелегко.
Монгуш Борахович вновь поднял вопрос, который давно назрел: издание однотомника "Избранного" А. Ф. Емельянова.
Вечер воспоминаний. Иногда, беседуя, люди припоминают такое, что без таких вот встреч кануло бы и никогда не вспомнилось. Оказывается, Анатолий Федорович в годы войны, двадцатилетним, был комендантом одного из взятых нашими войсками немецких городов. "А как же вы справлялись?" - спрашивали у него. "То ли время по-другому шло, и мы взрослели раньше " - немного растерянно отвечал он. Анатолий Федорович вообще утверждал, что время для него - совершенно непонятная категория: то оно спрессовывается, то тянется бесконечно.
Вел вечер А. С. Серен. Вел, как всегда, виртуозно: он может найти ту особую нотку, которая дойдет до души каждого. А когда Анатолий Сергеевич читает стихи, люди плачут.
Пели. Олег Шибанов в сопровождении концертмейстера Натальи Раитиной исполнил песню из кинофильма "Люди голубых рек", вышли на импровизированную сцену "октайцы", все помещения музея заполнила своим голосом тувинский соловей Вероника Чооду: "Не пой, красавица "
Читала стихи Надежда Наксыл. Говорили - не только об Анатолии Федоровиче, но и обо всей его семье, из которой присутствовал один сын, Кондратий, названный так, кстати, в честь декабриста Рылеева. Именно он сейчас пытается издать однотомник избранных произведений А. Ф. Емельянова. Пока тщетно.
Если бы все красивые слова о том, что, пожалуй, мало кто сделал столько для популяризации литературы Тувы, сколько сделали Емельянов и Козлова, перевести в деньги Тут бы получилось столько памятников нерукотворных, вплоть до полных собраний сочинений
Воспоминаниями делились Е. Д. Пала, Г. В. Колмаков, В. Н. Иргит, Н. П. Шишигин. Очень интересно рассказал друг одного из сыновей Анатолия Федоровича и Светланы Владимировны Евгений Ондар:
- В пору нашей юности было принято заниматься спортом. Это сейчас, глядишь, человек к тридцати годам приобретает "приятные" округлые формы. И вот в мае 1972 года мы идем рано по протоке. Видим впереди мужчину. Ни грамма жира, периодически подбирает булыжники и мечет их, как ядра Слава Март-оол говорит: "Вот бы нам в таком возрасте быть такими подтянутыми " Это был Анатолий Федорович.
Второй момент. В семье была роскошная библиотека, и там всегда и все давали почитать! А с книгами тогда было похуже, чем сейчас.
Третий момент. Анатолий Федорович был очень деликатен. Чем тогда дышали? Книгами Вознесенского, Сулейменова, других корифеев. И я "родил" что-то такое подражательное, принес обсудить. Анатолий Федорович послушал, даже сделал вид, что понравилось, мол, молодец. Я в свои годы тоже И читает что-то подобное, но во много крат круче. Это был деликатнейший урок. И по рукам не дал, и не сказал, чтобы носа не задирал.
Вечер длился. Люди беседовали. Звучали музыка и стихи. И Анатолий Федорович словно прорисовывался среди нас - живой, в обрамлении осени. И молчал, и думал о чем-то своем.
