Рок-мистицизм группы "Пикник"
СЕГОДНЯ ГРУППА "Пикник" ВЫСТУПАЕТ С КОНЦЕРТОМ В ЦДХ. А НЕДАВНО ОНА ВЫПУСТИЛА НОВЫЙ АЛЬБОМ "КОРОЛЕВСТВО КРИВЫХ". СОЛИСТ ОДНОГО ИЗ САМЫХ ИНТЕЛЛИГЕНТНЫХ РОССИЙСКИХ РОК-КОЛЛЕКТИВОВ ЭДМУНД ШКЛЯРСКИЙ ОТВЕТИЛ НА ВОПРОСЫ "РГ".
Российская газета: Вам не кажется, что группа "Пикник" развивается незаметно и существует для какой-то группы посвященных?
Эдмунд Шклярский: Мы стараемся не вникать в этот процесс, даже не особо задумываться, потому что иногда вмешательство туда, куда не надо, нарушает хрупкое равновесие, которое существует.
РГ: Куда не надо - это куда?
Шклярский: Иногда можно ненужным вниманием нарушить существующие закономерности, которые так или иначе как-то выработались, и нас они в принципе устраивают.
РГ: Думаю, участие в фестивалях не особо нарушает эти принципы. Вот тут "Максидром" был, а вас не было?
Шклярский: Мы будем участвовать в фестивале "Наши в городе" в Питере. Но фестиваль - это ж дело такое, где все - по желанию устроителя: если он видит, что мы можем там вписаться в мозаику участников, то приглашает. Это как на день рождения пригласить двух знакомых, которые друг с другом не уживаются. Так и фестиваль: если тебя не приглашают, то от этого праздник может только выиграть.
РГ: "Пикник" называют консервативной группой. Как вы к этому относитесь?
Шклярский: Нормально, тут дело в том, чего ждет слушатель. Вот я, например, слушаю Rolling Stones, и я знаю, что хочу у них услышать. Если я слышу звук, им не свойственный, то меня это раздражает и коробит, я этого не приемлю.
РГ: Желания экспериментировать нет?
Шклярский: Так мы экспериментируем на сцене до сих пор - у нас появляются те инструменты, которых нет ни у кого больше. Мы изобретаем свои собственные инструменты. Атак мы в 1986-м, когда записывали альбом "Иероглиф", делали шаги, которые, наверное, мало кто мог себе позволить. Кардинально менялось звучание, были одни компьютеры, а гитар практически там не было. И сейчас глупо использовать компьютер, который у нас был 15 лет назад.
РГ: Давайте поговорим про последний альбом "Королевство Кривых". Откуда у вас взялись все эти шаманы, кривые?
Шклярский: Шаманы, они вообще вызывают интерес. Даже сегодня мне снился очередной шаман. Мир шаманов многим кажется просто внешним проявлением, а я считаю, что это все намного глубже. Эти рассказы про то, что они ощущают глаза деревьев и природы, - это не пустой звук.
РГ: На обложке альбома опять ваши рисунки, вы не пробовали их показать специалистам?
Шклярский: Ага, терапевтам. На самом деле моя двоюродная сестра работала в Академии художеств, а я учился еще в школе, и она предложила показать. Привели какого-то преподавателя, а он спрашивает: почему у человека на рисунке красное лицо? Ну я понял, что нам не по пути, потому что если красные лица или синие по канонам нельзя рисовать, то не быть мне художником.
РГ: Можем ли мы назвать вашу музыку рок-мистицизмом?
Шклярский: Да, мистика присутствует, а называть можно как угодно, хоть частушками.
РГ: Частушками-то обидно?
Шклярский: Нет, но есть же у нас какие-то музыкальные традиции, почерпнутые из народного творчества. Частушки - они народное творчество.
РГ: А песню "Бедный Робинзон Крузо" вы почерпнули в стихах Маршака?
Шклярский: У меня когда-то была книга, у кого-то взял из знакомых, и там были английские произведения в переводе Маршака. И был "Робинзон Крузо".
РГ: Он не шаман вроде?
Шклярский: Он такой немножко абсурдный, вроде "Трех мудрецов в одном тазу".
РГ: Вы следите за творчеством ваших коллег?
Шклярский: Листаю журнал, вижу, что появилась пластинка. Значит, я в курсе.
РГ: А послушать?
Шклярский: Не думаю, что надо слушать близлежащих. Это приводит к тому, что чем больше слушаешь, тем больше становишься похожим на это.
РГ: А если слушать, чтобы самоутверждаться? Мол, вот какая ерунда, у нас лучше!
Шклярский: Я не рассматриваю музыку как "хорошо" или "плохо", я рассматриваю, насколько это полезно. Я не могу оценивать, нравится мне или не нравится. Это независимый слушатель так оценивает.
РГ: Это вы говорите, чтобы никого не обижать, да?
Шклярский: Нет, вообще у меня все эти галлюцинации: мы играем хорошо, а вы плохо, у нас гитарист лучше, а у вас хуже - отсутствуют.
РГ: Разговор о том, будете ли вы слушать дальше купленную пластинку или нет.
Шклярский: Мои вкусы сложились, наверное, до 1970 года, когда существовало бурное развитие мировой музыки и это все пелось на английском языке. Потому что российских групп не существовало либо они существовали на зародышевом уровне.
РГ: То есть поколебать ваш вкус уже невозможно?Шклярский: Я не вижу, чтобы с тех пор что-то появилось. История любого течения претерпевает фазы, но если мы сейчас будем рисовать как импрессионисты, мы же не удивим никого.
РГ: Как-то не оптимистично это звучит...
Шклярский: Почему же? Все хорошо! Откуда возьмутся изменения? Мы не можем изобрести свой стиль. Если будет изобретен какой-то новый инструмент - может быть. Тогда смесь научной мысли и музыки поможет выявить что-то новое. Не стоит ждать каких-то откровений. У каждого есть свои любимые исполнители, и главное - чтобы зритель не был разочарован. Я не хочу, чтобы Андерсон (солист JethroTull. - А.З.) запел, как Селин Дион.
РГ: Кто не разочаровал вас в последнее время?
Шклярский: Слушаю сейчас не новое, а то, что я раньше не слышал. С удовольствием послушал старые альбомы Mahavishnu Orchestra. The Cure переслушал. Потом Duran Duran, обнаружил там просто шикарные аранжировки и гармонические переплетения, чему можно позавидовать.
РГ: Кстати, зачем это вы брали интервью у Яна Андерсона?
Шклярский: Было такое дело. Поскольку мы когда-то пересеклись в Германии, когда вместе играли с Инной Желанной, мне позвонили и предложили. Это было телефонное интервью, мы полчаса говорили. В роли журналиста я ощущал себя волнительно.
РГ: Гонорар-то заплатили?
Шклярский: Об этом речь не шла, это же Jethro Tull, которые меня всю жизнь интересовали.
