Сейчас он - один из самых снимаемых актеров среднего поколения. Его творческий диапазон не знает границ: с такой внешностью, оказывается, можно играть не только в убойных боевиках, но даже и в комедиях, что проявилось при съемках "Идеальной пары" Аллы Суриковой, а может, и раньше, еще в 1993 году, когда Александра пригласили на одну из главных ролей в картину "Налетъ". В характерах своих героев Балуев всегда ищет нестандартные ходы, и уж если они не вызывают симпатии (что бывает редко), то интерес - точно! С ним работали Егор Кончаловский ("Затворник" и "Антикиллер"), Александр Зельдович ("Москва"), Михаил Пташук ("В августе 44-го")... А главные роли в сериалах "Каменская", "Маросейка, 12", "Нина. Расплата за любовь", "Спецназ" принесли Балуеву поистине всенародную любовь, что актер ценит больше любых официальных званий.
- Почему вы так редко даете интервью? Не любите журналистов?
- Да, не люблю. По причине глубочайшего непрофессионализма нашей журналистики. То есть публикуют ложную информацию, искажая факты на 360 градусов. Эта журналистика существует как-то сама по себе, непонятно зачем, для чего, с какой целью? Я имею в виду журналистику околоактерской среды. С другой стороны, приветствую журналистику как двигатель киноиндустрии, потому что без нее невозможно ничего: если человек не знает о том, что снято, то до кинотеатра он не дойдет. Я за интервью, за интересные встречи, но только чтобы они были привязаны к индустриальным возможностям кино, к выходу картины с моим участием в прокат, а не просто рассказать какой рост, вес, где и как учился...
- Может быть, это связано с непрофессионализмом и самих актеров - тех, которые думают только о популярности, а не об искусстве?
- Наверное, все явления взаимосвязаны, но я не отношу себя к мелкотравчатым, и поэтому мне это непонятно.
- Сейчас вы снимаетесь у Владимира Хотитенко в сериале "Гибель империи"...
- Да, съемки идут уже год. Это история контрразведчиков, которые гоняются за немецкой агентурой, наводнившей Россию во время революции. Десятисерийный фильм, в котором фигурируют четыре героя. Кроме меня, там заняты Марат Башаров, Сергей Маковецкий и Андрей Краско.
- У вас есть любимый персонаж из сыгранных вами?
- Я стараюсь никого не выделять в этом смысле. Один из знаковых для меня фильмов - "Жена керосинщика", где вообще нет сюжета, а есть только ассоциативный ряд.
- Не так давно вы играли роль самого Гейдара Алиева. Наверное, сложно работать, когда исторический прототип был еще жив?
- Об этом я не задумывался, в этом для меня не было трудности. Единственное, о чем жалею, что не встретился с Гейдаром Алиевичем, хотя была такая возможность, он приглашал меня во время съемок к себе. Ведь он был одним из выдающихся политических деятелей времени, в котором я живу.
- Театр как-то присутствует в вашей жизни?
- Я играю две антрепризы, а служить в театре больше никогда не буду. Меня не устраивает сложившаяся система государственного театра. Считаю, что она порочна и отжила свое, она не должна существовать.Не собираюсь с этим бороться, но и поддерживать не хочу.
- Согласны вы с утверждением, что кино - это искусство режиссера и монтажа, а в театре присутствует мгновение, когда артист самовыражается?
- Это глубокое заблуждение. Не бывает коллективного творчества, есть только коллективное исполнение. Оркестром все равно руководит дирижер, он разрабатывает свое слышание, видение произведения, а музыканты лишь исполняют. Так же и в театре: идея одного человека воплощается коллективом.
- Тем не менее, начинали вы свою карьеру в театре, работали со многими режиссерами, в том числе с Романом Виктюком...
- Роман Григорьевич - художник, который видит красоту. Как он ее видит и через что, мы все знаем, с этим можно соглашаться, можно не соглашаться, но с ним я мог говорить на языке театра, это не так часто бывает.
- Вы какое-то время работали в Голливуде и говорили о том, что там меньше свободы, чем у нас...
- У нас, конечно, больше возможностей для творчества. Может, из-за нашего, в хорошем смысле слова, непрофессионализма. Наши люди иногда сами не знают, чего хотят, поэтому сообща ищут выход из положения. У наших режиссеров нет такой тетрадки типа комиксов, где вся раскадровка уже нарисована. А в Голливуде у каждого режиссера есть большой толщины талмуд, в котором весь фильм по кадрам расписан. Ми-ми Ледер, когда я снимался, при мне пролистывала сценарий до нужного места, находила кадр и сцену и мне показывала: там уже все было нарисовано, оставалось только сделать своего рода "живую картинку". И так весь фильм: он уже сделан на бумаге, его только нужно снять. Поэтому там не может вот этот человечек нарисованный куда-то отойти или что-то сдвинуть. Он должен сидеть вот здесь и говорить вот этот текст. А у нас не так. Поэтому на самое абсурдное предложение актера: "Давай-ка я отсюда выйду, а здесь я, пожалуй, свалюсь с крыши в рыжем парике", наш режиссер вполне может ответить: "Давай". И в этом есть абсолютный кайф.
- Предложения о съемках за рубежом поступают?
- Да, поступают. Но все это малоинтересно. Опыт у меня уже есть, и повторять я его не хочу. Если мне предложат какую-то качественно новую роль - подумаю. А тиражировать себя не буду.
- В каком смысле тиражировать?
- У всех русских артистов, приезжающих на Голливудские холмы, существуют два амплуа: какой-нибудь мафиозный ублюдок или какой-нибудь военный подонок, жаждущий кому-нибудь подложить бомбочку или продать ракеточку, которые у нас, как американцы думают, валяются на каждом углу. Вот этих типов я тиражировать не хочу. Мне, с одной стороны, повезло: я сыграл космонавта в фильме "Столкновение с бездной", персонажа не отрицательного. Но мне и не дали сыграть ничего положительного. По мнению американцев, русские не имеют права на какие-то хорошие, добрые чувства.
- Почему?
- Потому что это политика, проводимая средствами кинематографа. У хорошего американца или даже не очень хорошего, нарушающего закон, должны быть враги, оправдывающие в том числе и нарушение закона. И этими врагами являются русские, корейцы, кубинцы. Это все сказки про свободное кино и безграничную демократию.
- Есть расхожее мнение насчет тупизны американцев...
- Люди, создавшие богатейшее государство в мире, не могут быть тупыми. Просто у них узкая специализация во всех сферах, там нет "специалистов широкого профиля".
- Вы недавно стали отцом. Многое переменилось в жизни?
- Оказалось, что это совсем другое отношение к миру, другая жизнь. Моей Анечке чуть больше годика. Хотелось бы побольше уделять ей времени. К сожалению, пока не получается. Но в любую свободную минуту я с ней. Стараюсь быть папой.
- По-прежнему живете в деревне? В Москву не собираетесь переехать?
- Даже мысли такой нет. Счастлив, что живу за городом. Я давно этого хотел: люблю тишину, покой, зелень. Такая тяга у меня - может, что-то крестьянское, не знаю.
- Расскажите как вы познакомились со своей женой, что цените в ней больше всего?
- Мария по национальности полька, по профессии - журналистка. Познакомились мы в Коктебеле, где я снимался в фильме "Ричард Львиное Сердце", а Мария отдыхала. Мне безумно нравится, когда женщина вносит в дом тепло и уют. Это куда важней ее социального статуса. Одного не понимаю и не принимаю - женщину в политике и в кикбоксинге! Мне кажется, что уже достаточно было укладывальщиц рельсов и асфальта, этого позора нашей страны! Женщина должна пробудить естественную востребованность мужчины. Если она каким-то образом дает понять, что нуждается в моей защите, я встану "с печи". А такие вещи, как ум и внешность, мне уже не так важны. Энциклопедические знания лишь отпугнут, обложечная красота оставит равнодушным.
