(Продолжение. Начало в N146, 147, 155, 164, 172, 177, 182, 184, 194, 199, 204, 207, 209.)
Готовясь к передаче о Юрии Бариеве, немало часов провел я у него на квартире по улице Богдана Хмельницкого (или Пушкина?! - забыл!). Юрий Адыгамович обладал аналитическим складом ума, широчайшим диапазоном творческих устремлений и пристрастий. Не случайно помимо солидного поэтического наследия оставил он неординарную версию священной книги мусульман Корана, был автором собственного варианта прочтения "Слова о полку Игореве". Изданный тиражом в 25 тысяч экземпляров пятисотстраничный сборник "Гнездовье вьюг", редактором-составителем которого был Юрий Бариев, полагаю, обязан быть на книжной полке истинных патриотов Норильска. До зубовного скрежета обидно, что так рано уходят из жизни столь талантливые люди, такие беззаветные подвижники.
Вот Изосим Чалкин. Энтузиаст. Неугомонный сангвиник. Организатор, лидер и максималист в любом деле, за которое брался. "Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым" - это о нем, об Изосиме Чалкине. Его заполярные вехи - плавильщик хлорно-кобальтового цеха (недолго), и.о. мастера, начальник комсомольско-молодежной смены, начальник аглоцеха и хлорно-кобальтового, заместитель директора никелевого завода. Его досуг - постоянная неутомимая общественная работай... пение! Тенор не ахти какой, но темперамент!
В 93-м мы встретились с ним на 50-летнем юбилее никелевого завода. Оба уже без норильской прописки. Изосим Алексеевич прилетел из Красноярска, я - из Кемерова. Он - как человек-легенда, отдавший заводу все силы, опыт, знания, энергию и вдохновение, я - как автор сценария и ведущий праздника (режиссер Л. Гончарова, оператор А. Гончаров). Подозреваю, что, если бы не беспрестанная опека Изосима Алексеевича в те дни, его компетентные советы и подсказки, превратил бы я этот праздник в дежурное блюдо из велеречивых фраз. Встретились и в 95-м, на 60-летнем юбилее комбината. Тот праздник, отмечавшийся во Дворце культуры, мы провели вдвоем с Натальей Никитиной, прибывшей на торжество из Подмосковья. Чалкин по-прежнему смотрелся именинником, был жизнерадостен и подвижен. А прощались мы с ним в красноярском аэропорту Емельяново (возвращались на материк одним самолетом). Я не знал еще, что вижу Изосима Алексеевича в последний раз.
Горняк Дебола Алкацев неплохо владел пером и русской речью. Всем обликом своим излучал доброту, мягкосердечие и отзывчивость. Между тем не по своей воле норильчанин с 1938 года, прошел все круги ада сталинского ГУЛАГа. Не озлобился. Не остервенел.
Выдающегося геолога Владимира Котульского я даже ни разу не видел. Не мог видеть. Владимир Клементьевич скончался в 51 - м, когда я одиннадцатилетним пацаном гонял мяч на пришкольном участке. Но спустя восемь лет я посещал открытые уроки вокала сестры Котульского, превосходной певицы, профессора Московской консерватории Елены Котульской. И безмерно был удивлен впоследствии, узнав о ее родстве с человеком, именем которого названа улица в нашем городе...
С появлением видеозаписи Норильское ТВ стало неуклонно сдавать позиции кинопроизводства, о чем приходится крепко сожалеть. Конечно, ныне и среднего достатка имярек может приобрести видеокамеру и от души насладиться производством собственных фильмов а-ля "Сам себе режиссер". Кинопроизводство же труд куда как более кропотливый, требующий высочайшего профессионализма, большого опыта. Сделать кинофильм в одиночку возможно лишь теоретически. Но! Кинолента может храниться вечно, тогда как видеолента подвержена влиянию температуры, света, влажности, электро- и магнитной индукции. Быть может, со временем она и обретет статус "вечной", но смотреть записанную телепередачу во второй, третий и так далее раз-все равно что слушать заезженную грампластинку - это НЕ телевидение. Истинное телевидение сиюминутно. Настоящее, подлинное телевидение НЕПОВТОРИМО - оно живое.
Всех сложностей живого эфира удавалось избежать в те годы, пожалуй, как раз лишь цеху кинооператоров. Отсняв любое количество метров пленки, кинооператор мог затем творить маленькие чудеса на монтажном столе не только с помощью ножниц и клея, но и своих коллег - работников смежных ТВ-профессий. В итоге в эфир выходил готовый - ни убавить, ни прибавить - материал. Конечный успех (или неуспех) его зависел уже от диктора и звукорежиссера.
Кинооператоры Борис Дегтярев, Юрий Ковтун, Борис Танаков, Александр Вориводин, Алик Купрейшис. Аго Вилипус исколесили Таймыр вдоль и поперек. О переделах комбината и говорить не приходится - всю технологическую цепочку они знали досконально. У каждого в творческом багаже немало документальных фильмов, демонстрировавшихся не только по Норильскому телевидению. А Гоша Муравьев (сын лауреата Ленинской премии инженера-строителя Д. М. Муравьева) и Николай Сидорченко без отрыва от производства, заочно окончили самый престижный в стране кинематографический вуз. Столичный ВГИК в особом афишировании не нуждается.
Фильмы заслуженного деятеля искусств России Юрия Ледина о моржах, белых медведях, оленях, морских котиках, краснозобых казарках обошли кино- и телеэкраны всего мира! Неуемная его энергия, фанатичная влюбленность в природу Крайнего Севера даже на фоне немалого числа в Норильске других энтузиастов-подвижников заполярного Таймыра представляется неким феноменом.
Известно, что любители экзотики нередко отваживаются содержать дома ядовитых и кровожадных представителей фауны, но чтобы поселить у себя дома белого медведя?! Лединскую Айку, почти взрослую медведицу, знала вся норильская детвора, вечно вертевшаяся на площади Металлургов, - Юрий Янович обитал в квартире над "Универсамом". Ребятня упорно дожидалась, когда он выведет свою питомицу в лоджию - на "прогулку".
Но вот уж кто вдоволь вкусил издержек живого эфира, так это коллектив телеоператоров. Отечественные телекамеры того периода были громоздкими, неуклюжими монстрами по паре с лишним центнеров общим весом. И сдвинуть-то с места этакое чудовище было непросто. Три колесика, управлявшихся специальным рычагом, то и дело безнадежно застревали в выщербленном деревянном полу. Только впоследствии задача более или менее упростилась, когда пол в павильоне застелили транспортерной лентой. Трансфокаторами (приближающими или удаляющими объект съемки при сохранении резкости изображения) студия еще не располагала, и в поисках нужного плана-ракурса требовалось либо поменять объектив на турели оптической системы камеры, либо перекатить ее в нужную точку, волоча за собой нехилый кабель питания. Чаще же всего надлежало произвести эти манипуляции одновременно. Адский труд под палящими лучами софитов и прожекторов, в наушниках, в которых то и дело раздавались команды режиссеров, сплошь и рядом казавшиеся операторам бредовыми и невыполнимыми.
Самое же обидное - ни у кого из творческой группы не было возможности взглянуть на свою работу со стороны-секунды, минуты, часы напряженного созидания, с удачами и накладками, с находками и огрехами, безвозвратно уходили в небытие. Исполненный глубокого уважения, с неизменно теплым чувством вспоминаю тружеников операторского цеха - Володю Долгодушева, Вадю Рехлова, Юру Нестерца, Володю Садовеня, Руслана Хороманского, Володю Фаста, Николая Маркина, Геннадия Шульгу, Валеру Яшина, Виталия Медведева.
Кстати, вы не задумывались, почему "норильский характер" - это звучит, а, скажем, хабаровский там или воронежский - ну не звучит и все тут! Если патриотически настроенные горожане, возвращаясь из отпусков, наперебой утверждали, что де "наше" телевидение куда как лучше сочинского или рижского, кемеровского или краснодарского, то нам-то негоже было вариться в собственном соку. Насущной необходимостью было "на других посмотреть и себя показать". С 1964 по 1975 год происходили наши командировки в различные города страны. Только в краевой центр мы выезжали восемь раз! Эта цифра может впечатлить любого, если учесть все факторы, сопряженные с каждым таким выездом. Жаркие дебаты - что взять, чего не брать, что переделать, что довести до ума, кому доверить программу, а кому остаться дома. Многократные прогоны-репетиции "на нервах" с единственным пожеланием утвержденной наконец группе - не подкачать, не ударить в грязь лицом, показать, что есть такое "норильский характер".
В дорогу отправлялись целым табором - режиссеры и редакторы, телеоператоры и ассистенты, художник и звукорежиссер, диктор и герои наших передач. Все предстояло показать "в живую". Каждый командированный нагружался титрами, отбивками, фотографиями, коробками с магнитной и кинолентой, элементами оформления, северными сувенирами прикладного характера и съедобно-питьевого свойства. После второго такого "наезда" на Красноярск (мы занимали там эфир два вечера - 6 и 7 июня 1966 года) нас пригласили в Москву, что само по себе явилось признанием безусловных творческих успехов коллектива НСТ.
Наш первый десант в Белокаменную состоялся в самом начале января 1967 года. Треволнений, разумеется, было очень много. С суеверным трепетом шутили даже по поводу назначенной нам даты для столичной премьеры - 9 января, со школьной скамьи ассоциирующейся с Кровавым воскресеньем. Да и огромность аудитории подавляла. Еще бы! Кроме москвичей нас могли видеть в Ленинграде и Киеве, Минске и Тбилиси, Алма-Ате и Свердловске. В общем, нам с Маргаритой Ивановной Кривошеевой (вторым ведущим программы) было не до бравады. Конечно, волновалась и переживала вся бригада, но им-то было полегче - за кадром все-таки. Тогда в адрес ГК КПСС (И.А. Савчук) и дирекции НГМК (В.И. Долгих) пришла телеграмма: "...подготовительный материал позволил правдиво, в увлекательной форме рассказать об истории вашего города, самоотверженных его людях, героическом труде норильчан. Миллионы телезрителей ВПЕРВЫЕ так непосредственно познакомились с вашим краем".
Разумеется, далеко не всегда студия располагала материальными ресурсами, позволявшими снаряжать в дорогу столь многочисленные отряды. Чаще командировались группы в составе 4-5 человек, а в самый последний раз программу НСТ в Архангельске представляли и вовсе лишь двое - режиссер Антонина Ногинская и автор этих строк. К тому времени, однако же, напомню, только в Красноярске мы выступали восемь раз, четырежды в Москве и столько же в Абакане.
В столицу Хакасии, откровенно говоря, летали с этаким шапкозакидательским настроением. Причиной тому послужили результаты первого же визита туда в сентябре 69-го. Побывав у хозяев на традиционной планерке, мы, мягко говоря, были просто шокированы: проблемы, над которыми на НАШИХ летучках ломаются копья и спорят до хрипоты, здесь попросту игнорируют! Никаких проблем! Нам это совершенно отчетливо говорило о не слишком еще высоком уровне требовательности абаканцев к своей продукции и о малом пока творческом потенциале молодого коллектива. Так что поездки в Хакасию носили не столько характер творческого обмена, сколько давали возможность навестить в Шушенском знатного нашего земляка, коллекционера Ивана Рехлова.
Почетный гражданин Норильска, заслуженный работник культуры России, Иван Варламович Рехлов свой трудовой стаж заработал на медном заводе. В Шушенское перебрался осенью 69-го. Трогательно и до какой-то степени комично зачиналась его уникальная коллекция - Ваня(по отечеству еще не величали) собирал открытки, вырезки из журналов, холсты доморощенных горе-художников с изображением обнаженной женской натуры. Надо полагать, что немало времени потребовалось юноше, чтобы от созерцания прелестниц на фоторепродукциях с картин Рубенса и Тициана, Джорджоне и Ренуара постепенно перейти к непреходящему восхищению работами мастеров живописи вообще. Во всех жанрах. Способствовало этому не только его посещение Эрмитажа и Третьяковки, художественных галерей и музеев живописи во всех городах, где ему довелось побывать во время отпусков. Простого медеплавильщика природа наградила редкостным, тонким чувством прекрасного, неудержимым влечением к красоте во всех ее проявлениях и - не имеющим цены! - бескорыстным стремлением поделиться полученным наслаждением.
(Продолжение следует).
