Это странное и как бы легкомысленное празднество, хорошо всем нам знакомое с самого детства, в советском космосе играло всегда какую-то особую социально-культурную роль.
В середине 60-х годов был популярен рассказ прогрессивного по меркам того времени детского писателя Ильи Зверева подназванием "Второе апреля". Рассказ тоже был страшно прогрессивный, "смелый", как тогда говорили. Суть рассказа сводилась к тому, что в одной из школ решили отметить второе апреля как день правды. Ну, это понятно: если первое апреля - день вранья, то второе - соответственно... Короче говоря, в этот день постановили говорить друг другу исключительно то, что они думают. Например, учащиеся резали правду-матку прямо в глаза своим ретроградным и глуповатым учителям, те - авторитарному самодуру-директору, ну а директор - страшно подумать, кому еще. Рассказ этот был вполне даже милым и довольно, как мне вспоминается, смешным.
Это, впрочем, всего лишь рассказ, беллетристика, художественный вымысел. В реальности же все было иначе. Ибо в культурной жизни именно день первого апреля, именно тот день календаря, что до краев нагружен карнавально-перверсивными ассоциациями, стал восприниматься и эксплуатироваться как миг хоть и строго дозированной, но все же свободы. Более того, день этот стал восприниматься не столько как "день вранья", сколько как "день недоверия". Помните: "Первое апреля - никому не верю"? Уж во всяком случае на этот день не намечались пленумы ЦК, а в партийной печати не публиковались их исторические решения. Днями вранья, причем вранья тотального, всеобъемлющего, были-то как раз все остальные дни.
Сквозь узкую щель, называемую то днем смеха, то еще чем-нибудь в этом роде, пытались протиснуться те литературно-художественно-артистические явления, которые во все прочие дни не могли себе позволить высунуться даже в форточку. Я помню, например, музыкальные концерты с характерными названиями типа "Музыканты шутят", где можно было под шумок и не без некоторых подмигиваний и приседаний "протащить" что-нибудь несусветно авангардное. В одном из таких концертов был впервые публично исполнен шедевр Джона Кейджа "4.33". Все, понятное дело, смеялись: первое, мол, апреля, ха-ха-ха, мол, вот, мол, дает. У людей же, так сказать, посвященных все это вызывало довольно смешанные чувства: с одной стороны - хорошо, что хоть как-то, с другой - что ж тут такого особенно смешного-то. И вообще, почему это сегодня можно, а завтра нельзя? Унизительно, в сущности. Глупо как-то. Получается, что один лишь день в году скоромный, а остальные - постные. С тех пор я невзлюбил - хотя допускаю, что не вполне справедливо, - всякие капустники и прочие "юморины" как надежно огороженные вольеры директивного веселья.
Вот и этот, с позволения сказать, праздник я решительно не люблю и даже как-то его побаиваюсь, причем с самого детства. Я, сколько себя помню, всегда представлял собою лакомую жертву всевозможных шутников и "разыгрывателей". Когда-то, очень давно, я тоже, как умел, старался соответствовать: сообщал, например, кому-то, что его вызывают к директору или что ему надо срочно бежать домой, потому что из армии внезапно вернулся его старший брат. Но ни черта у меня не выходило - никто мне не верил. Авотя верил всем. И дело, думаю, прежде всего в том, что именно в эти дни я, как правило, решительно забывал, какое сегодня число. Все числа кое-как помнил, а это фатально вылетало из моей головы-вытеснял ось, видимо.
Нет, нет, не спорьте, не уговаривайте - не нравится мне этот освященный почтенной традицией обычай. И не нравился он мне никогда, как никогда не нравились мне заданные внешними - в данном случае календарными - обстоятельствами границы творческой воли. Нет, правда, почему шутить и дурачиться надо именно сегодня? Именно здесь и именно сейчас? Чушь какая-то. Не верю.
