* Взрывы и пожары собирают толпы зевак
* Общественные организации защищают только себя
* Москвичи - это не общность, это каждый сам по себе
...НАШ фотокор, оказавшийся в момент пожара около Манежа, услышал, о чем говорили слетевшиеся 'на огонь" зеваки. "Я дарю тебе этот пожар на день рождения!" - кричал в трубку юноша, посылая фотографию пылающего Манежа. "А я бы каждые четыре года голосовал, если бы такие фейерверки устраивали", - делился впечатлениями со своей спутницей мужчина средних лет. Понятно, что эти москвичи, а вместе с ними и многие другие не расстроились из-за того, что траур по погибшим в "Трансвааль-парке" так и не объявили, Масленица была, на нее в столицу понаехало много иностранцев. Но тут вдруг по телевизору показали, как отреагировали испанцы на теракты в Мадриде. Москва тоже не раз сталкивалась с подобной бедой: у нас взрывали дома и метро, захватывали заложников, но ни разу (!) москвичи не выходили на улицу проплакать в толпе свое горе. Почему испанцы вышли, а мы - нет? Да потому что у нас нет гражданского общества.
Призрак общества
КОГДА разговор заходит о гражданском обществе, мы "делаем" умные лица и пытаемся рассуждать о том, что именно оно - залог демократии и приводит к политическому, экономическому и социальному успеху. Но кого приводит, мы не знаем. Может быть, те организации, которые отстаивают наши (?) интересы перед государством и своим существованием говорят о зрелом гражданском обществе? Они занимаются окружающей средой, правами человека, проблемами женщин, контролем над выборами, борьбой с коррупцией. Есть еще те, которые представляют разные профессиональные сообщества. В теории из них могут получаться профсоюзы, а впоследствии и партии. Например, в Великобритании лейбористская партия вышла из профсоюзов, консервативная до сих пор строит свою работу на базе клубов аристократов. У нас же почти все партии представляют интересы крупных корпораций и чиновников. А профсоюзы давно ничего не решают.
Общественные организации, существующие сегодня, имеют к гражданскому обществу лишь номинальное отношение: ОНИ ЕСТЬ, НО ЭТО НИЧЕГО НЕ ЗНАЧИТ. Часто о результатах деятельности некоторых мы узнаем накануне очередных выборов, когда они обслуживают интересы тех, кто в выборах участвует, и зарабатывают на этом деньги. Теоретически общественные организации у нас есть, а практически они девальвировали само понятие общественных организаций, поскольку превратились в коммерческие структуры. На их фоне реальные объединения, будь то солдатские матери или москвичи, сплотившиеся против незаконного строительства, не могут отстаивать свои интересы. И уж тем более сплотить вокруг себя людей в дни национальной трагедии. Их подозревают в корыстных намерениях и желании заработать побольше политических очков.
Но чего-то не хватает...
ПОЛУЧАЕТСЯ, чтобы жить в гражданском обществе, у нас все есть: законы, образование, желание. Но нет УВЕРЕННОСТИ в том, что из этого что-то получится. Государство все равно сильнее, зачем тратить время на выяснение с ним отношений? Психологи считают, что причина этого в нашем советском прошлом. Общественные организации были, но они по сути являлись госструктурами. И наличие у людей активной жизненной позиции было скорее недостатком, чем предметом гордости. К тому же в течение очень долгого времени мы жили в условиях, когда за нас все решали. Мы привыкли. И до сих пор продолжаем проводить в жизнь флюгерную политику. Нас не касается - и хорошо. Оставшиеся в живых после взрыва в столичной подземке, после обрушения крыши в аквапарке с горечью говорили, что всегда были уверены: беда случится с кем угодно, но только не с ними. Такая отстраненность постепенно приводит к уверенности, что от нас ничего не зависит. И мы перестаем ходить на выборы. Зачем выбирать депутатов гордумы или муниципального собрания, если их деятельность приносит пользу лишь им самим? А кто мешает выдвигать и выбирать тех, кому мы реально доверяем?
О проблемах же в жизни района, города или государства мы охотно рассуждаем с коллегами на работе, с друзьями в баре или с родными на кухне. Чтобы останавливать движение на городских площадях, нужно иметь другое прошлое и будущее. К сожалению, мы выходим на улицы Москвы, чтобы выпить пива в День города или святого Патрика, чтобы распить шампанское в новогоднюю ночь и чтобы набить морду болельщикам у метро после футбольного матча. Других способов объединить нас городская власть не придумала. Или не хочет придумывать: пока мы смеемся на пожаре, гуляем на чужих праздниках, не поддерживаем друг друга в беде, мы не способны реально на что-то повлиять и что-то изменить.
Начнем с себя?
В АНГЛИЙСКОМ языке гражданское общество называется civil society, то есть общество цивилизованное. И в этом тоже ответ на вопрос: общество станет реально гражданским, когда научится быть по-настоящему цивилизованным. Ведь гражданин - человек, который идентифицирует себя с тем уголком, в котором живет. Поэтому россияне - это когда мы за границей, а в остальное время - москвичи, питерцы, ростовчане и жители Нижнего Новгорода. А каждый день - жители Таганки, проспекта Мира, Академической, Авиамоторной и Верхней Хохловки.
Но как мы относимся к собственному дому или двору? Эксперимент по сортированию отходов провалился: москвичи растащили по домам пластиковые контейнеры. А почему водители, загорая в пробках, спокойно выставляют пустые пивные бутылки на бордюр? Потом это стекло хрустит под ногами прохожих. А кто выковыривает глазки видеокамер, ломает домофоны? Да мы с вами. Одна моя подруга, женщина состоятельная и много путешествующая, столько раз восхищалась тем, как в Лондоне за собаками ходят с совочком и мешочком, но за своим лохматым псом она убирать не собирается. Зачем, ведь никто вокруг так не делает.
Поэтому, случись с нами что, мы будем сидеть дома и смотреть по телевизору, как другие выходят на улицу...
***
Валерий ШАНЦЕВ, вице-мэр:
- НЕ СТОИТ завидовать испанцам, мы обсуждаем проблемы по-другому. И дело тут не в равнодушном обществе. Когда я был на пожаре Останкинской башни, сам отгонял мамаш с колясками, которые пришли с детьми поглазеть на пожар. Когда в городе 10 млн. чел., а любопытных с неадекватной реакцией - человек 10-20, нельзя по ним судить обо всех москвичах. Людей, которые боролись с пожаром в Манеже, было в десятки раз больше. Я вообще считаю, что наше общество небезразлично к боли, просто многие стали понимать, что взорвать или поджечь можно что угодно, в том числе и хорошо охраняемый объект. Ведь нельзя к каждому подъезду старушку приставить, а если и можно, то что она одна сделать сможет? Я считаю, нельзя себя погружать в атмосферу безысходности и страха. И хорошая власть - это не та, которая вовремя призвала на улицы выйти, а та, что способна как можно быстрее ликвидировать последствия любой трагедии.
***
Ольга ЖУКОВА, социальный психолог:
- ПРИЗНАНИЕ того, что люди в любом обществе объединяются и прилагают совместные усилия для достижения целей, является ключевым для гражданского общества. И не важно, какие это цели: национальный траур или митинг уволенных рабочих в знак протеста. Но в советское время каждому было понятно, что он гражданин одной страны с единой для всех гражданской позицией. Понятно было также, что обычные граждане ничего не решали. Теперь у нас появилась возможность решать, но мы-то остались прежними. Конечно, гражданское общество дисциплинирует государство и заставляет его прислушиваться к интересам граждан. Но где взять таких граждан, которые научились бы выражать свои интересы?
