Окончание. Начало в номерах за 27 и 28 апреля.
Не все читатели, наверное, знают, что Китай для китайцев согласно их древнему представлению о картине мира вовсе даже не Восток, а Центр - "чжун го", что в переводе означает "срединное государство". Все другие народы ("вай"), по этой модели земного устроения, живут на окраине. Какого-либо пренебрежения или высокомерия в отношении иностранцев жители Поднебесной никогда не выказывают. Напротив, они учтивы, обходительны, подчеркнуто вежливы. Но в глубине души испытывают если не превосходство, то во всяком случае чувство собственной исключительности.
Характерно, что, даже живя и работая за границей, китайцы принципиально не покупают зарубежных газет, предпочитая им иероглифические издания, которые выпускают местные общины и землячества. И дело тут не в лингвистических сложностях (как правило, они быстро осваиваются в новой для себя языковой среде), им попросту необходима своя - китайская! - трактовка событий, происходящих как у них на родине, так и в целом на планете.
Как же воспринимают китайцы те глобальные перемены, с которыми человечество столкнулось на рубеже двух тысячелетий? Каково их отношение к другим странам и народам?
Для Китая, безусловно, неприемлема та политика, которую бесцеремонно навязывают сейчас другим государствам США, самонадеянно заявляя при этом: "На нас лежит ответственность за строительство такого мирового порядка, который не только более безопасен, но и лучше прежнего". Неприемлема она прежде всего потому, что само намерение создать новый каркас однополярного мира (с полюсом в США) противоречит логике "срединного государства".
Китайцы не могут не считаться с реалиями нынешнего дня, не учитывать тенденции глобализации. В соответствии с ними они и выстраивают свои экономические отношения с ведущими западными державами, постоянно подчеркивая, что основой всей их политики является принцип открытости.
Особый вопрос - взаимоотношения Китая и России.
В последнее время все чаще можно слышать разговоры о так называемой "китайской угрозе". Не за горами, дескать, времена, когда китайцам придется всерьез решать свои демографические проблемы и они неизбежно устремятся завоевывать необъятные российские территории.
Кому и зачем нужны подобные политические прогнозы, нетрудно догадаться. В данной связи позволю себе привести мнение авторитетного специалиста в этой области - А. Девятова, который более трех десятилетий вплотную занимается "китайской проблемой".
"Выдвижение Китая на позицию активной мировой силы, - пишет он в одной из своих работ, - не опасно для
России, ибо духовно Россия, обращенная лицом к Европе, и Китай, обращенный лицом в сторону южных морей, стоят спина к спине. В таком положении жесткую борьбу друг с другом вести нельзя, и Россия для Китая в противоборстве с США выступает как глубокий стратегический тыл".
Вряд ли кто возьмется сегодня со стопроцентной уверенностью предсказывать, по какому именно сценарию будут в ближайшие десятилетия развиваться события новейшей мировой истории. Ясно одно: России и Китаю при любом раскладе сил суждено играть в грядущих геополитических процессах довольно значимые роли. И здесь многое зависит от того, насколько прочными будут узы стратегического партнерства между Москвой и Пекином.
Россию и Китай объединяет не только самая большая в мире сопредельная граница протяженностью свыше четырех тысяч километров. Давнюю историческую традицию имеют и наши культурные связи.
Еще в XVIII столетии в Ораниенбауме был сооружен Китайский дворец, чуть позже китайские постройки появились и в Царском Селе. Знаменитые китайский фарфор и фаянс, расписные веера, изящные лаковые безделушки украшали интерьеры домов московской и петербургской знати. В особом почете были лекари, которые использовали в своей врачебной практике рецепты древней китайской медицины и прописывали пациентам целебные травы, привезенные "прямо из Поднебесной".
Китай, в свою очередь, всегда высоко ценил русскую культуру, в особенности наши литературу и музыку.
С неизменным поклонением относятся китайцы к А. С. Пушкину, видя в нем не просто "певца свободы", а гения, принадлежащего всему человечеству. Не случайно единственный памятник великому русскому поэту в Азии был еще в первой половине прошлого века воздвигнут именно в Китае, на одной из площадей Шанхая.
В 1999 году, когда отмечалось 200-летие со дня рождения Пушкина, во многих городах КНР в честь знаменательной даты прошли юбилейные торжества, а в столице была проведена большая научная конференция, на которую съехались около ста переводчиков, исследователей, ученых и издателей.
Будучи в Пекине, я встретился с одним из ведущих пушкинистов Китая -писателем и художником Гао Маном. Более полувека занимается он изучением жизни и творчества любимого поэта, перевел на китайский язык множество его произведений, написал несколько десятков полотен, посвященных Пушкину. Есть у него портреты и других русских писателей - Л. Толстого и А. Чехова, В. Маяковского и С. Есенина, А. Ахматовой и Б. Пастернака...
Зная, что Гао Ман страстный библиофил, я привез ему в подарок книги из серии "Библиотека "Гудка". С особым трепетом он взял в руки однотомник избранных произведений Константина Паустовского, которого, оказывается, также переводил на китайский язык.
Культурный обмен между нашими странами был особенно интенсивным в середине прошлого столетия. В Москве и Пекине проходили различные фестивали, регулярно устраивались выставки, из страны в страну ездили на гастроли театральные, музыкальные и хореографические коллективы. Затем по общеизвестным причинам в наших отношениях произошел некоторый спад, длившийся почти два десятилетия. Однако в последнее время культурные связи между Китаем и Россией вновь стали развиваться.
Мне довелось побывать на концерте Государственного симфонического оркестра КНР, во время которого исполнялись произведения Сергея Прокофьева. Слушать их было вдвойне приятно, поскольку в составе этого превосходного коллектива играют несколько музыкантов из России.
Добрые творческие отношения сохраняются и между писателями наших стран. В прошлом году, например, в Санкт-Петербурге был выпущен сборник произведений современных китайских писателей. В Пекине, как я убедился, также внимательно следят за новинками русской литературы. Так, известный литературовед и переводчик Жень Гуансюань, который, к слову сказать, является проректором Пекинского государственного университета, переводит сейчас последнюю повесть Валентина Распутина "Дочь Ивана, мать Ивана".
Насколько неподделен интерес китайцев к культуре нашей страны, я, пожалуй, в наибольшей степени ощутил во время встречи с молодыми русистами в Шанхайском университете.
Тема разговора была непростой: "западники" и "почвенники" в советской литературе 60-х годов. Пришлось рассказывать студентам и аспирантам о том, что такое "оттепель", какой взрыв в общественном сознании нашей страны произошел после XX съезда КПСС и как отразился он на творчестве писателей той поры.
Если быть объективным, то надо признать, что значительная часть молодых китайцев стремится сейчас овладеть английским. Но и русский язык в Китае по-прежнему остается популярным. Изучающие его студенты не сомневаются, что, получив диплом, без труда найдут себе работу: кто-то будет преподавателем, кто-то станет переводчиком, благо русских сегодня в Китае проживает немало.
Основная их часть - а это несколько десятков тысяч человек - обосновывается в Пекине, где, безусловно, больше возможностей для бизнеса и коммерции. Главным центром притяжения для них является район рынка "Ябаолу", который за последнее десятилетие превратился в солидный торговый комплекс со своей разветвленной инфраструктурой, отлаженной системой доставки и отправления товаров. Здесь появилась сеть специализированных магазинчиков, ресторанов, где работают русские повара, парикмахерских с русскими мастерами.
Однако далеко не все наши соотечественники влились в этот своеобразный пекинский "Брайтон бич". В столице КНР еще со времен тесного сотрудничества с торгпредством СССР сформировалось некое сообщество, куда входят представители крупных российских компаний, специалисты различного профиля, работающие со своими китайскими партнерами. К этой же группе, которую условно можно обозначить как русскую культурно-деловую диаспору, примыкают и представители среднего бизнеса, работающие менеджерами в иностранных корпорациях.
Как правило, это энергичные и деловые люди тридцати - сорока лет, приехавшие в КНР, чтобы найти здесь хорошо оплачиваемую работу и как-то себя реализовать. В отличие от прежних русских эмигрантов, оказавшихся в 20 - 30-е годы в Китае, что называется, не по доброй воле, нынешние наши соотечественники рассматривают свою жизнь в Поднебесной исключительно как трамплин в будущее. Большинство из них уверены, что рано или поздно вернутся на родину. Более того, они готовы уже сейчас заниматься не только частным бизнесом, но и всячески "продвигать" в Китае экономические интересы нашей страны.
Как тут не вспомнить о "хуацяо" - китайских эмигрантах, которые с момента начала реформ и по сей день обеспечивают львиную долю иностранных инвестиций в КНР. Имея обширные связи с финансовыми кругами в Китае, подобную помощь России могли бы оказывать и наши соотечественники. Увы, потенциал этот покуда невостребован...
Как таковая русская диаспора в Китае, к сожалению, не имеет единой целостной структуры, которая помогала бы нашим землякам адаптироваться в непривычной для себя среде. В последнее время, правда, в разных городах Китая стали возникать Русские клубы, которые проводят различные встречи и культурные мероприятия, организуют экскурсии, выезды на природу и попросту дают возможность выходцам из России знакомиться и общаться друг с другом.
Символично, что один из первых таких клубов был создан в 1998 году в Шанхае - городе, считавшемся прежде сердцем русской эмиграции. Председателем клуба является уроженец Владивостока, выпускник Дальневосточного государственного университета Михаил Дроздов.
Познакомились мы с ним... на борту парусника "Надежда". Этот трехмачтовый красавец фрегат как раз в те дни, когда я был в Шанхае, завершая свое годовое кругосветное плавание, бросил якорь в Шанхайской бухте.
М. Дроздов, когда мы разговаривали с ним накануне по телефону, сам предложил встретиться на паруснике. Я высказал было опасение, что мой визит может быть неуместным, но Дроздов уверил меня, что моряки - народ радушный и всегда рады гостям.
Приняли нас действительно тепло, как своих. Свободные от вахты матросы, в основном это были курсанты Дальневосточного морского государственного университета, не без гордости рассказывали о "кругосветке" - уникальном плавании по маршруту, проложенному 200 лет назад прославленным российским мореплавателем И.Крузенштерном.
Михаил пришел договариваться о встрече членов Русского клуба с командой фрегата. Я же получил неожиданное приглашение пройти к капитану "Надежды" Владимиру Николаевичу Василенко. Переступив порог его каюты, я начал с извинений: "Вас, поди, замучили во время стоянок журналисты".
- Что есть, то есть, - улыбнулся Василенко. - Но для "Гудка" - я в полном распоряжении. Это ведь моя любимая газета...
Выяснилось, что Владимир Николаевич - потомственный железнодорожник. И родители его, и дядья в общей сложности более века проработали в системе МПС. Да и сам он после школы два года трудился на Киевском вагоноремонтном заводе и лишь, отслужив на флоте, "заболел" морем и решил поступать в Одесское высшее инженерно-морское училище. Окончив его, получил направление в Дальневосточное пароходство, ходил на разных судах, а с 86-го - на паруснике...
Мы проговорили с капитаном "Надежды" более часа. На прощание я подарил ему настенный календарь "Гудка", который висит теперь на видном месте в его каюте.
За ту неделю, что я провел в Китае, произошло такое количество встреч, скопилось такое обилие впечатлений, что впору писать обо всем увиденном большую книгу. Завершить же эти путевые заметки хочется эпизодом, без которого, думается, неполным будет рассказ о сегодняшнем Китае, о том, как живут здесь наши соотечественники, и что - не побоюсь этого слова - роднит их с жителями Поднебесной.
Солнечным воскресным утром я был на Литургии в посольстве Российской Федерации в Пекине. Это не оговорка: в одном из зданий, находящихся на территории нашего посольства, действительно проходила Божественная Литургия. Службу вел священник отец Дионисий, сотрудник Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата.
С середины девяностых он регулярно ездит в Китай, где у него немало духовных чад, и не только среди российских граждан. Православной веры сейчас придерживается несколько десятков тысяч китайцев, и число их постоянно возрастает. Если же говорить об истории Православия в Китае, то она насчитывает - трудно в это поверить! - триста с лишним лет.
В конце XVII века русскими первопроходцами Сибири и Дальнего Востока на левом берегу Амура была построена пограничная крепость Албазин, о чем обитатели Приамурья - маньчжуры - тут же донесли китайскому императору Канси. Тот повелел взять русский форпост. В 1685 году Албазин был захвачен китайскими войсками. Вместе с пленными воинами в Пекин отправился и священник Максим - "соборный белый поп", с которого и начинается история Русской Духовной миссии в Китае, официально учрежденной Петром I в 1712 году.
По разрешению императора Канси ламаистская кумирня (молельный дом) в северо-восточной части Пекина была перестроена в часовню для русских пленников, ставших китайскими подданными военного сословия.
История Русской Духовной миссии в Китае во многом поучительна. На протяжении столетий она сумела сохранить православную веру среди потомков албазинских казаков, смешавшихся с китайским и маньчжурским этносами. Особой памятной строкой в нее вписан мученический подвиг 222 православных китайцев, погибших от рук гонителей христианства в 1900 году.
Подлинный расцвет миссии приходится на первую половину XX века. Именно тогда в Китае были открыты 32 церкви, два мужских монастыря, одна женская обитель и 17 духовных школ. Что примечательно, многие православные храмы были построены и содержались на средства правления Китайско-Восточной железной дороги.
Особенно много православных соборов и храмов было построено в 20 -30-е годы в Харбине, Шанхае и Тяньцзине. Именно в это время в Китае жили такие праведники, как архиепископ Симон Пекинский (китаец по происхождению), митрополит Харбинский Мелетий, чудотворец епископ Иона Ханькоуский, свт. Иоанн (Максимович) Шанхайский, прозорливая игуменья Руфина и старец Игнатий Харбинский. За всех за них, так же как за двух великих апостолов народов Азии - святителя Иннокентия Иркутского и святителя Иннокентия Аляскинского, православные верующие в Китае и поныне возносят свои молитвы...
Обо всем этом поведал мне отец Дионисий, когда после окончания Литургии мы гуляли с ним по территории, где некогда находилась Русская Православная миссия.
Уже более полугода русский священник живет и трудится в Гонконге, где открыт сейчас первый православный приход. Но нередко его можно встретить в Шанхае и Шэньчжене, Харбине и Урумчи. А по большим церковным праздникам он, конечно же, приезжает в Пекин, где нужно не только окормлять свою паству, но и решать немало организационных вопросов. В скором времени на территории российского посольства должен быть восстановлен храм Успения Пресвятой Богородицы, где церковные службы будут проходить уже постоянно. Надо определять на учебу в Московскую и Санкт-Петербургскую духовные академии и семинарии молодых албазинцев, которые решили стать православными священниками. Вместе с членами Русского клуба нужно продолжать архивные изыскания и устанавливать точное место захоронения управляющего КВЖД Дмитрия Леонидовича Хорвата, чья могила находилась рядом с храмом Святых мучеников, снесенным в Пекине в 1956 году.
Несколько лет назад стараниями отца Дионисия в Москве стал издаваться журнал "Китайский благовестник".
Вернувшись из командировки, я достал второй номер этого журнала за 1999 год и прочел там публикацию иеромонаха Дамаскина под названием "Христос. Вечное Дао". Речь в ней идет о загадочной "Книге Пути и благодати", написанной за столетие до рождения Христа китайским философом Лао-цзы. Буквально слово "Дао" означает "Путь". То, что греческие философы называли Логос, или Слово, Лао-цзы называл Дао, или Путь.
Известный ученый-китаевед отец Серафим Роуз убежден, что если бы Лао-цзы жил во времена земной жизни Христа и встретил Его, он последовал бы за Ним, потому что узнал в Нем Божественную Личность Дао.
В определенной степени это подтверждается и переводом на китайский язык первой строки Евангелия от Иоанна: "В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог". Тонко чувствующие китайские переводчики, зная, что Дао для китайского народа значит то же, что Логос для греческого, перевели это так: "В начале был Путь (Дао)".
Гениальный труд философа Лао-цзы, а также богословское толкование его священником Серафимом Роузом и подвигли иеромонаха Дамаскина на написание книги "Христос. Вечное Дао". Произведение это, по сути, говорит о глубоком духовном родстве России и Китая:
Прежде пришествия Слова в мир
Мудрецы искали его повсюду.
Они не видели Его, но ощущали Его присутствие...
Он не был ими.
Но Он говорил в них, управляя ими.
Вся тварь шла по Его Пути,
Потому мудрецы называли Его
И другим именем тоже: Путь (Дао).
И еще там есть строки, которые звучат сегодня более чем актуально:
"Есть люди, - сказал древний мудрец, -
Которые завоевали бы весь мир,
Чтобы скроить его по-своему.
Я вижу: они потерпят поражение.
Мир как полный сосуд.
Им нельзя манипулировать.
Путь - вечен..."
