Две недели назад журналисты отметили очередной День российской печати. Профессиональный праздник. То есть как бы для всех членов Союза журналистов. Но справляли не корпоративно, как было раньше. Чья-то рациональная идея сузила коллективный праздник до размеров вечеринки для отдельно взятых персон - регламентированной группы приглашенных представителей СЖ, гостей и определенного количества журналистов, заплативших за право посидеть за праздничным столиком.
Нельзя, правда, сказать, что торжества в категории "всем сестрам по серьгам" совсем не было. Накануне в пресс-центре Дома печати состоялась церемония награждения - вручение премий и подарков. Затем все отправились по кабинетам слегка вспрыснуть раздачу "слонов и пряников", поскольку почти трехчасовое мероприятие вышло за рамки рабочего дня. В кулуарах журналисты бурно обсуждали, почему тех в "Кружало" пригласили, а этих - увы. В меру своей культуры, первые гордились или стыдились, вторые были раздражены своей неизбранностью.
Впрочем, ощущался в празднестве и общий момент: журналисты были искренне благодарны всем министерствам и ведомствам, пришедшим их поздравить, и, конечно, радовались премиям от родного союза, пусть и небольшим. Это - главное.
За что боролись
Эйфория по поводу свободы слова, начавшая сотрясать воздух лет 15 назад, ушла как-то незаметно, по-английски, без "гудбай". Тогда, вначале, журналисты опомниться не могли от счастья, избавившись от кляпа идеологической цензуры. Но получилось по-черномырдински, как всегда. Переборщили. Теперь сами же и плюются, теплым, добрым словом поминая старую цензуру, благодаря которой немыслимо было в печати нынешнее обилие экстремистских, псевдосенсационных, оголтело-пиарных, да и просто безграмотных текстов.
Рынок "обогатил" постсоветскую журналистику финансовым видом цензуры. Оказалось, свобода слова и печати в этом смысле понятие растяжимое в денежном эквиваленте. Серьезным, взвешенным изданиям, всеми силами старающимся сохранить независимость, выжить сложно даже при сегодняшних возможностях рекламы и промоушена.
Почему? Да потому хотя бы, что за десяток лет неузнаваемо изменились не только СМИ, но и читатели. Возьмем, к примеру, два материала об одном и том же событии, напечатанных в разных газетах. Первый - обдуманный, со справедливой оценкой всех моментов. Второй - голословно придирчивый, полностью негативный. Можно поспорить: больший интерес вызовет второй.
"Школьного" периода хватило, чтобы на ниве "желтой" прессы произросла новая генерация читателей, предпочитающих профессиональным материалам обывательский стеб. Вот, наверное, еще одна из причин, почему газеты, печатающие "желтуху", пользуются спросом. Думать над ними не надо, похихикал и пошел. Молодежь не читает серьезные материалы. Они молодым и непонятны без исторического комментария.
Финансы поют романсы? Исполняй дифирамбы
В незабвенные времена, лет через пять после прокрутки ваучеров, когда еще так актуальна была драматическая журналистика, Анатолий Чубайс дал интервью "Независимой газете", начав ее с фразы: "Продажная газета, продажные журналисты, продажный главный редактор!" Обвинял журналистов в коррумпированности человек, которого открыто называли "теоретиком спекулятивно-рыночного обогащения, возведенного в ранг государственной политики" (цитирую "Н.Г.").
Примерно тогда же вошло в нашу лексику понятие PR (public relations). Отечественный Пи-Ар как сегмент бизнеса, занимающийся формированием имиджа на заказ, оказался специфическим не только в лексическом употреблении. Очень скоро производным словом "пиарщик" стали называть журналистов, обуреваемых в первую очередь коммерческой страстью, способных ради выгоды очернить или обелить кого угодно и как угодно.
Беспринципных "жадин" среди представителей СМИ не так много, как предполагают. Все-таки живы еще и журналистская этика, и уважение к читателю, и нравственные позиции большинства. Хотя, конечно, журналист, который стремится сохранить свою внутреннюю свободу, тоже порой не прочь подзаработать. Рыночные соображения всем присущи. Время диктует.
Классификации и возможности Пи-Ара многогранны. И все-таки мало приятного, когда за материалом вместо личности стоит кошелек. Такое "междустрочье", без эзоповских иносказаний, называется халтурой. Еще неприятнее, если из-за этой халтуры читатели думают, что те, кто имеет деньги, могут иметь всех журналистов.
Баланс от лукавого
Поиски правды, а также равновесия между критикой и политкорректностью (которая в силу разных обстоятельств иногда принимает принудительный оттенок), привели к возникновению нового журналистского термина - "сбалансированный подход". Никаких рассуждений, сухая констатация фактов - вот все, что требуется в материалах о разногласиях сторон. Пусть читатель сам разбирается.
Может, где-то это и правильно, ведь журналисты тоже люди и, бывает, ошибаются, развивая тему слишком субъективно. Но если вдуматься, предлагаемая сбалансированность перепозиционирует само предназначение журналистики - брать на себя напряжение общественных противоречий. Журналисты превращаются в унифицированных представителей масс-медиа без права на личную оценку. То есть жанры, предполагающие критику и анализ, вообще становятся не нужны!
До этого пока не дошло. Однако давно существует адаптированная, приспособленная, так называемая "универсальная" правда.
Если журналист работает в отраслевом отделе и заинтересован в сотрудничестве с тем или иным министерством или предприятием, он не станет порицать их деяния. Из-за опрометчиво высказанных замечаний, даже вполне справедливых, порой рискует быть отлученным от новостей курируемого ведомства весь отдел. Не умеешь мимикрировать - будь добр помалкивать. Республика у нас небольшая. Вольно или невольно, газеты вынуждены писать об одном и том же. Главное - кто первый, а лавирование дает возможность ни с кем не портить отношений и узнавать информацию из первых рук.
Плохим тоном считается критиковать учредителя. Иначе он задаст вопрос: "Вы что, забыли, из чьих рук получаете деньги?" И задают. И в этом есть своя финансово-этическая правда.
Не рекомендуется критиковать тех, кто в данное время выгоден изданию. Допустим, журналист сдает в номер расследование о махинациях одной фирмы. И тут выясняется, что фирма забабахала рекламу в тот же номер. Но реклама - деньги! Тогда правду "балансируют" элементарно: сегодня - деньги, завтра - материал.
А в остальном все хорошо, все хорошо!
Позитивный подход диктуется негласным госзаказом: больше положительных материалов. Народ устал от чернухи, и надо направить его мысли на уверенность в завтрашнем дне. На то, что живется ему сухо и тепло, а власть о нем думает. Ведь как ни крути, уважение к власти действительно во многом подорвали СМИ. Пусть теперь исправляют положение.
Разумеется, в стране и в республике происходят хорошие события. И журналисты о них пишут. В целом обстановка тоже как будто меняется к лучшему. Говорят. Но для позитивных представлений о власти мало отдельных приятных новостей и журналистских потуг. Доверие и пиетет придут сами в случае установления здорового, крепкого, ничем не унижаемого общества. Тогда и журналисты будут рады описывать не просто достойные события, а достойную жизнь. Безоблачное детство, благополучное бытие, почетную старость. Не рады даже, а просто безмерно счастливы.
Есть подозрение, что позитив находится в одной связке со сбалансированным подходом. Представьте газету, состоящую из торжественных, ликующих материалов, а наполовину - из материалов без всяких человеческих эмоций, с безоценочной информацией "подхода". Относится ли такая газета к журналистике? Способна ли она заинтересовать читателя и составить конкуренцию блескучим гламурно-рекламным СМИ, имеющим с журналистикой столько же общего, как вегетарианский обед с шашлыками?
К развлечениям определенная часть народа уже хорошо приучена. Получается, теперь читателей пытаются не только развлечь, но и отвлечь? А ведь эксперимент, кажется, не нов! Просто технология другая.
Эксклюзив и лекало
Одни читатели думают, что оппозиционировать власть - основная линия журналистики. Другие, напротив, полагают, что она состоит у власти на службе. Столь полярные мнения, естественно, составлены из содержания материалов журналистов, чьи взгляды не столь однозначны, но подчас почти так же противоположны.
В нынешних газетах, как и раньше, довольно много достоверных, непредвзятых публикаций. Другое дело, что, к сожалению, все реже встречаешься с душевными движениями, делающими материал простым, искренним и открытым. Чтобы прочитал - и стало ясно: это создал мастер.
Талантливые журналисты обыкновенно далеки от скрыто-пиарных "сочинений" на заданную тему и, как могут, противостоят навязываемому конформизму. Не изменяют ни себе, ни читателю, ни тем, кто пришел к ним за помощью.Действуют по принципу - спасать, даже если чья-то беда может каким-то образом повредить их карьере.
Так же, как везде, в СМИ встречаются приверженцы карьерного роста, обуреваемые желанием не только писать о власти, а слиться с нею. Ею стать. И странная тут наблюдается закономерность: никто из тех, кто исходит из задач собственной пользы, почему-то не создал ничего творчески значительного и общественно заметного.
Общие места
"Журналистика - язык народа". Фраза известная. Но какой же этот язык подчас оказывается мучительным и заштампованным!..
Помню разгоревшийся однажды спор. Кто-то утверждал, что "...не нужно стараться приближать язык и стиль к литературному уровню. Журналисты - не писатели".
Да, журналистика - не литература. В чистом виде. Но что она такое, например, по словарю Ожегова? "Литературно-публицистическая деятельность в газетах и журналах". А публицистика? "Литература по общественно-политическим вопросам современности". Что-то изменилось в понятиях?
Гоголю принадлежит фраза: "Чем истины выше, тем нужно быть осторожнее с ними; иначе они вдруг обратятся в общие места, а общим местам уже не верят".
Снивелировались, превратились в слащавые "общие места" многие слова, которые когда-то хоть и писали с маленькой, а произносили с большой буквы: Патриотизм, Честь, Достоинство. Любовь к Родине. Даже они, выше которых - некуда. Уменьшается статус "четвертой власти", забывается ее главная обязанность, ставившаяся прежде в заслугу: народное воспитание - нравственное, патриотическое. Стремительно устаревают понятия, бывшие ключевыми совсем недавно: позитивность, духовность, здоровый образ жизни. Наверное, первостепенные смыслы подвергаются сомнению и застревают в "общих местах" из-за склонности властей манипулировать ими, основывать на них выморочные, нежизнеспособные движения. А масс-медиа подхватывает, "пиаря" их и раскручивая, отчего гибнет чистота словесных значений. Значит, чистота языка. И как следствие - культура. Известно, что нынешнее падение планки грамотности - в общем понижении уровня культуры.
...Вспоминаю выступления замечательного поэта-сатирика Александра Иванова, чей юмор утруждал голову и был далек от тех "общих" причинных мест, возле которых крутятся шутки нынешних клоунов попсово-юмористических шоу. Сан Саныч "специализировался" на поэтических вольностях, на графоманских строках. На безграмотности. Недавно нашла одну из его пародий. Не могу не привести отрывок.
"Я дома здесь.
Я здесь пришел не в гости.
Снимаю кепк,
одетый набекрень.
Веселый птичк,
помахивая хвостик,
Высвистывает
мой стихотворень.
Зеленый травк
ложится под ногами,
И сам к бумага тянется рука,
И я шепчу дрожащие губами:
"Велик могучий русский языка!"
"Могучий языка" так и прет сегодня из некоторых писем редакционной почты и даже из официальных сообщений. Журналисты в большинстве своем народ грамотный. Но нет и здесь правил без исключений. Причем национальность не играет роли. Оказывается, потере письменных навыков все нации покорны, включая вполне русских по лицу и паспорту.
Во времена Сан Саныча ляпы и ошибки встречались куда реже. То ли образование тогда было не таким средним, то ли студенческий отбор строже. Да и собственный естественный отбор, когда человек, прежде чем браться за журналистское ремесло, грамоте зело учился. Чтобы не разглагольствовать потом: "Журналисты - не писатели".
Никто не спорит. Писателем журналист может и не быть. Но вот быть грамотным - обязан.
