Женщина в ТЕЛЕ
Впервые с 12 июня 1990 года, когда первый Съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о государственном суверенитете, ТВ не муссировало традиционную тему: что именно мы отмечаем в День России? Относительно новый национальный праздник встретили без дискуссий, но с чувством глубокого патриотизма. Дабы полноте чувства ничто не мешало, негативная информация проходила беглым петитом. Слово "теракт" применительно к крушению грозненского поезда в Подмосковье было произнесено только ближе к вечеру, когда Петросян уже третий час умучивал публику древними репризами. Митинг в защиту Ходорковского у Соловецкого камня на Лубянке был уподоблен малочисленному сборищу платных агентов, хотя милиция уже била во все колокола - мол, заявляли 150 человек, а пришло 1500.
Подобные мелочи не смогли омрачить светлый праздник, главным телевизионным героем которого стал Кремль. Во всей сверкающей красе он предстал в программе, посвященной вручению Государственных премий Российской Федерации. Раньше выборочный список лауреатов оглашался лишь в выпусках новостей, теперь зрители увидели обновленную, исполненную величавой державности церемонию. Победители поодиночке выходили из массивных золоченых дверей под закадровый рассказ об их творческих достижениях. Патриотические устремления безымянных авторов были столь всеохватны, что даже в поэзии Беллы Ахмадулиной им удалось разглядеть "высокую гражданственность".
Несколько меньше "высокой гражданственности" оказалось, к счастью, в совместном документальном проекте нашего и немецкого ТВ "Кремль изнутри". Фильм невероятно красив, он великолепно снят с помощью летающей камеры (иногда, правда, от имперского великолепия становится не по себе: выверенная геометрия фасадов и площадей отдает холодом даже в жаркий день; атмосферу подспудного страха усиливают кадры, где тревожно гудящая машина с высокочастотной установкой отпугивает ворон). Авторов, впрочем, интересует не столько экскурсионная роскошь, сколько обычные люди, работающие в "сердце России" , - уборщица, повар, курсант, звонарь. Жаль, что фильм сделан явно наспех: контраст между обиталищем власти и теми, для кого эта власть существует, намечен лишь на визуальном уровне, портреты получились беглыми. Хотя некоторые персонажи вроде верхолаза Геннадия, тридцать лет чистящего рубиновые звезды на 70-метровой высоте, или уборщицы Таисии заслуживают отдельного фильма. Немолодая женщина днем вспоминает индийские фильмы, на героинь которых она всю жизнь тщетно мечтает походить, а утром мокрой тряпкой моет Могилу Неизвестного солдата. В ее глазах такая скорбь и нежность, что они впечатляют гораздо сильнее всех вместе взятых заклинаний о любви к родине.
Венец патриотического творенья - прямая трансляция с Красной площади концерта "Россия молодая". Внешне концерт как концерт, все исполнители известны; таких на любом канале хоть в праздники, хоть в будни пруд пруди. А на самом деле - спецмероприятие: площадь огорожена, вход по билетам, счастливчикам раздают майки с михалковским гимном. Спецназ ведущих - Толстая, Буратаева, Швыдкой, Комолов - исполняет роль воспитателей на детском утреннике. Малышам дадут, конечно, лакомство вроде Кристины Орбакайте или Стаса Пьехи, но сначала нужно хором по команде ведущих проскандировать несколько раз: "Я люблю Россию!" А если крикнуть еще громче, то на сцене появится президент России - молодой, энергичный, с расстегнутым воротом. Рядом тотчас материализуются Газманов с Расторгуевым, затем подтянутся остальные участники, и все исполнят гимн, перетекающий в салют.
Но даже такое монументальное действо по градусу патриотизма не идет ни в какое сравнение с программой Ильи Резника "Служу России". Его раж питает поэтическая неуемность, у истоков которой стоял незабвенный персонаж Ильфа и Петрова Ляпис-Трубецкой, покрывший своей "Гаврилиадой" все сферы жизни. Стремительным домкратом Резник в обрамлении президентского оркестра и ансамбля МВД обрушивает на голову зрителей что-нибудь гражданственное вроде "Гимна пограничных войск" или "Президентского полка". А уж как он любит армию, даже передать невозможно: "Моя армия сильная, сильная, моя армия смелая, смелая, моя армия гордая, гордая" - и так до бесконечности. Автор плохо управляется с размером и рифмой, но подобные пустяки с лихвой возмещаются ниагарой чувств. По части любви к отчизне Резнику конкурент разве что суровый шансонье Александр Новиков с его драматическими строками: "Ах, Рассея моя, Рассея, заливаю глаза вином, хоть минуту подумать об ином". Илья Рахмиэлевич тоже не способен ни минуты подумать об ином. Сильное чувство рождает сильные слова: "И вновь звучит у стен кремлевских наша клятва - за президента, за Россию, за народ!" Тут Резник обскакал даже известного охранителя, министра просвещения Уварова. Тот в своей триединой формуле грядущего процветания "православие, самодержавие, народность" власть в лице Николая I поставил все-таки на второе место. У Резника в авангарде президент. Скорее всего, он имеется в виду и в самом загадочном пассаже пиита: "Служить России, удивительной стране, где солнце новое встает на небе синем".
Интересно, как долго еще продержится в моде наш громогласный вербальный патриотизм? Наверное, долго, если учесть, что в России всегда слово путали с делом. Родину больше любит тот, кто больше об этом говорит. Это в XVIII веке князь Голицын, сделавший для страны не меньше, чем Резник, мог отважиться на высказывание: "Мой патриотизм зависит от состояния моей недвижимости". Сегодня такая фраза обратит в недвижимость всякого, кто ее осмелится публично произнести. Не зря же нас грозно предупредил тот же Резник: "За родину свою мы постоим, что б ни случилось".
