Так кричали с галерки скопинские мальчишки французскому актеру перед началом спектакля
'
'
Когда в начале июня Роберт Дантонель подходил к дому в Скопине, с балконов ему издали махали руками люди и кричали на всю Бугровку: "Бонжур, месье, чего так долго ехал?" А мужики показывали жестом: "Давай за встречу!"
В Россию Роберт начал приезжать семь лет назад - учиться театральному искусству в семинаре Станиславского. И однажды на театральном фестивале в Петербурге увидел спектакль Скопинского народного театра "Предел" "Моцарт и Сальери", где играли руководитель театра Владимир Дель и его сын Илья.
- Он подошел, как-то очень растроганно поблагодарил нас - и исчез, - вспоминает Ирина Дель и достает из книги засушенный цветок. - А потом вернулся, весь в снегу, и подарил мне эту розу. Француз, одним словом!
- Я был потрясен и сказал Владимиру, что хотел бы сыграть в его спектакле Сальери. А еще я понял, что в этой семье между всеми какое-то притяжение, и его делает Ирина.
Между прочим, разговаривает Роберт в Скопине не по-русски и не по-французски, а по-английски. Потому что у Деля-старшего с языками плохо, а Ирина в инглише соображает. И так уже лет пять. Если, конечно, нет переводчика.
- Владимира я уже понимаю. Он на репетиции очень громко кричит на меня: "Энергию давай! Давай еще! Хорошо, мужик!". Мальчишки из его театра тоже этому научились.
В молодости Роберт учился у Марселя Марсо.
- Был клоун, совсем молчал клоун, - вдруг по-русски объясняет мне он и этим, видимо, исчерпывает словарный запас. - А они сделали из меня драматического артиста, - делает обиженный вид Роберт.
- Голос у него уникальный, чего ему молчать-то? - отвечает Ирина. - Он у нас в спектаклях мог бы и по-русски заговорить, только зачем? В театре на любом языке все должно быть понятно.
За пять лет знакомства Роберт четвертый раз приезжает в Скопин, несколько раз были во Франции Дели. Они "вписали" его практически во все свои спектакли, в которых на родине он играет по-французски, а в России Дели придумывают такую форму, что Роберта все понимают. Как, например, в последнем спектакле по Чехову "О вреде табака", роль в нем и приехал играть Роберт. Его герой, отец семейства, жалуется публике на свою несчастную долю (сварливая и жадная жена, куча дочерей...) по-французски, а Ирина играет переводчицу, которая по ходу действия начинает его по-русски, по-бабьи жалеть. В его игре было столько чувства, что казалось: то ли он вот-вот заговорит по-русски, то ли мы, зрители, уже начнем понимать французский. Фокус настоящего театра. Но мы сейчас не об этом.
На этот раз Дантонель приехал на Рязанщину с Жилем Шофа, своим заместителем по оргкомитету фестиваля "Арт-сцена". Оба живут в предместье Лиона, Вонерее, где раз в два года собирают самые яркие, на их взгляд, театральные коллективы из Европы. Кстати, профессиональных, живущих только своим ремеслом, актеров во Франции очень мало - как и художников, и поэтов... 55-летний Роберт сейчас служит в банке. К его театральной деятельности босс относится не то чтобы терпимо, а восторженно: сидит в первом ряду на спектаклях.
- Они вообще живут по-другому, - говорит Владимир Дель. - Ты спроси его про детей...
Видимо, дагестанское шампанское под русский борщ и французский сыр (с плесенью!) делает в организме такую смесь, что языковый барьер начинает сам собой исчезать. Так вот, про детей: их у Роберта - четверо, двое родных и двое приемных.
- Потому что во Франции мы имеем все материальное... Полетт и я всегда хотели иметь много детей. Сначала взяли дочку из Кореи, они там бедные. На Филиппинах была война, мы взяли Ришара. На свадьбу старшего сына, Александра, мы приглашали Делей, они видели, сколько у нас родни...
- Праздники у них необыкновенные, - говорит Ирина. - Они очень любят друг друга радовать. У Полетт папа старенький, воевал против фашистов, четыре года был в плену. Ему недавно исполнилось 90 лет, так они заказали воздушный шар, посадили его туда (с инструктором, конечно!) и прокатили над Альпами. А когда дедушка спустился, все орали как ненормальные: "Папеч - чемпион!" Умеют люди радоваться жизни.
С Робертом и Жилем Володя в эти дни прошелся по знакомым в окрестных деревнях. Им нравится "наблюдать русских в натуральных ситуациях". Какая-то бабушка, хранившая бутыль самогонки на крайний случай (даже внуку не давала), вдруг подарила ее Роберту. Я понюхала - термоядер.
- Зачем взял-то? - спрашиваю.
- Я соберу своих соседей, налью много-много (граммов 30, по-нашему. - Авт.), а потом посмотрю, что с ними будет! - хохочет Роберт.
Но, конечно, не только алкогольное гостеприимство поражает французов, нет.
- Ваши деревенские бабушки живут так, как будто у них нет проблем, - говорит Жиль. - Поют песни, лепят из глины... Во Франции дети не знают классической литературы, даже Стендаля, Бальзака, Золя. Ваши дети, которые занимаются в театре у Владимира и Ирины, очень образованные. Девочка в пятом классе читает Гюго... Это поразительно!
- Между прочим, отец Роберта был классным плотником, - говорит Володя. - Мы были на даче, которую они построили в Альпах. Это замок. Камин вот с эту нашу комнату. И все своими руками, с сыновьями... У нас такой интересный был момент, когда в Лионе мы играли "Дневник Казановы". Партнершей Роберта была Наташа Пономарева, наша девочка. И вот он держит ее, Франсиску, на руках и ему кажется, что она умерла по-настоящему. У Роберта полились такие слезы, что мы сами чуть все не померли.
Роберт, заметив, что Дель чего-то про него сочиняет, делает останавливающий жест:
- Я люблю Делей потому, что они хорошие люди. И моя дорога в театре совпала с их дорогой.
В общем, весь мир - театр, и люди в нем актеры. Особенно в Скопине.
