Откуда вошел он в душу мальчишки из Лескена, выросшего в семье сельских тружеников? Скорее всего, услышал он первые его аккорды в звенящей на все лады гармонике, ощутил в летящих ритмах осетинских танцев, которыми с упоением занимался в школьном хореографическом кружке. И будущее свое видел в этой стихии: после школы — клубное отделение училища, где главным для него оставался танец, секретам которого он намеревался потом обучать молодежь в клубе родного села... Гром, что называется, грянул не с чистого неба, а из краткого объявления — о том, что созданная при Министерстве культуры театральная дигорская школа-студия ищет таланты. И Алик КАРАЕВ рискнул сменить творческую ориентацию. Так в 1993 году он попал, после придирчивого отбора, в число первых студийцев созданного Д. И. Темиряевым коллектива. А через два года, пройдя суровый искус занятий — до изнеможения! - по полной программе театральных вузов и одновременно выездных, по всей республике, концертов, Алик в числе 33 выдержавших творческие (и житейские!) перегрузки получил государственный диплом актера театра и кино.
В атмосфере негаснущего энтузиазма, полной самоотдачи, счастливого отсутствия премьерства и «звездности» профессиональное созревание идет достаточно активно. Неудивительно, что уже в первый — пятилетний - юбилей театра пятеро его молодых актеров получили звание заслуженного артиста нашей республики. Алик Караев был в их числе. Факт в театральной практике достаточно беспрецедентный, но полностью оправданный самоотверженным и успешным освоением молодыми талантами сложной школы переживания и перевоплощения. Они оказались достойными выучениками мастеров, «ставивших на крыло» молодую стаю, — Е. Туменовой, О. Бекузаровой, Р. Бугаева, Р. Бекоевой, Д. Темиряева.
Что касается Алика, то он, скорее всего — интуитивно, сумел постигнуть сокровенную суть театра как праздника, который всегда живет в его душе. Не случайно главный режиссер Роза Бекоева считает Караева «вахтанговцем» Дигорского театра. И вообще полагает, что именно на таких актерах держится сценическое искусство.
Дело тут не только в профессиональной состоятельности молодого актера. Всегда скрупулезно докапываясь до сути роли, пьесы, он создает образы, безупречно достоверные психологически и ярко выразительные пластически (вот как пригодилась Алику школа хореографии — кстати, и в постановках танцев). И хотя занят Караев практически во всех спектаклях театра, каждый его персонаж органичен и своему времени, и своему национальному характеру. А их у актера — уже довольно многолюдная галерея, в которой — плутоватый мольеровский Скапен и современный французский буржуа, стяжатель Мерикур («Хаир! » П. Шено), источающий коварство и злобу Дуртула («Амран» Е. Бритаева) и настырно доброжелательный сводник Кочкарев («Женитьба» Н. Гоголя), незадачливый воздыхатель Котэ («Ханума» А. Цагарели) и решительно восстающий против нравственного угнетения личности во имя изживших себя адатов Кансау («Кандалы» М. Гарданова)... И еще ряд столь же эмоционально выразительных и непохожих героев — вплоть до бесстрастно мудрого Ворона («Черная бурка» Г. Хугаева)...
И все же, главным качеством Алика Караева беззаветно преданная театру Роза Бекоева считает его человеческую и профессиональную честность и надежность. Для него немыслимо подвести режиссера или партнеров по сцене. Что особенно важно в таком небольшом коллективе, где в творческие обязанности входит не только игра в спектакле, но и, например, монтировка для него декораций. Так что бессмертный завет основоположников МХАТа: «Сегодня Гамлет, а завтра — статисты», — в Дигорском театре поневоле несколько обогатился...
Мы беседуем с Аликом в антракте между репетицией спектакля по пьесе В. Малиева «Те-мыр Алсахъ», где Караев репетирует роль охотника Гудзуна, и началом спектакля «Аланти нана», в котором он играет Тазара, брата героини.
- Алик, не секрет, что далеко не все выпускники даже столичных театральных школ возвращаются в театры, пославшие их на учебу, предпочитая не профессиональную, а денежную работу. Вы прошли через испытание учебой без всяких стипендий, да и зарплата актера сегодня вряд ли намного выше прожиточного минимума. Не жалеете о своем выборе?
- Нисколько. Мы знали, на что шли. Давид Иласович Темиряев сразу предупредил: кто мечтает о материальных благах — ищите другую профессию. Театр уже стал моей судьбой, а от судьбы ведь не сбежишь!
- И все же: что для вас театр — возможность самовыражения или возможность, как считал Гоголь, «сказать с этой кафедры много добра людям»?
- В общем-то, конечно, и то, и другое. Но самое главное - суметь привлечь внимание зрителя к тому важному, о чем речь в пьесе. Ну а для этого надо образ героя пропустить через сердце и мозг. Словом, не себя играть в предлагаемых обстоятельствах, а идти от себя к образу в этих обстоятельствах. К сожалению, сейчас даже в некоторых столичных театрах заметно стремление скользить по поверхности сюжета, представлять, а не анализировать. Но ведь шоу — это не театр. Театру нельзя утрачивать искусство перевоплощения. Иначе он потеряет свою убедительность, свой изначальный смысл — растить, воспитывать человеческую душу своими образами.
-То есть вы несомненный приверженец школы переживания. Означает ли это, что вы не приемлете формалистические поиски иных современных театров?
- Думаю, что поиск новых форм в любом творчестве - процесс естественный. В театре тоже. Только почему бы не искать эти новые формы на материале новых произведений, не экспериментируя над пьесами давно ушедших авторов, тем более — классиков, пользуясь их беззащитностью?
-Словом, как писал поэт-шестидесятник: «Я за искусство левое, но — не левее сердца».
- Пожалуй! И вот что еще важно: ведь у каждого национального театра есть своя школа, свои традиции, которые в любых поисках нельзя терять. Помните, с каким успехом демонстрировал в свое время Осетинский театр свое искусство в Москве, Ленинграде, как высоко оценивалась индивидуальность коллектива и его актеров! А сейчас очень ощутим голод в национальной драматургии. Это тем более актуально, что сейчас особое внимание стали уделять развитию осетинского языка.
- О том, что без национальной драматургии нет национального театра, что театр, между тем, в первую очередь является носителем, хранителем национального языка, давно говорят и режиссеры, и драматурги. Но с авторами не заключаются договоры, нет госзаказа на пьесы, в результате не решается проблема, как сохранить нравственный корень театра. Очевидно, что решаться все эти вопросы должны на правительственном уровне. Тогда и актерам будет чем обогатить свой репертуар. Ну а если вернуться к вашему, Алик, то есть ли у вас какие-то пристрастия к жанрам, какие из сыгранных ролей вам дороже?
- Роли — как сыновья! Все дороги и интересны, каждая по-своему. И, наверное, любому актеру хочется испытать себя в разных жанрах. В общем — прожить сотни жизней в сотне разных обстоятельств. Но главное - чтобы зрителю было интересно!
... Алик Караев, пережив вместе со всей молодежной труппой Дигорского театра первые студийные радости ученичества и эйфорию признания и успеха первых спектаклей, вступил в пору профессионального взросления. Деликатный по природе, он не сторонник споров с режиссером, предпочитая разобраться и понять его точку зрения. Но как человек ищущий он не мог не попробовать свои силы в собственной режиссуре. Его дебют — спектакль по пьесе В. Мережко «Кавказская рулетка», трагический дуэт высокого эмоционального накала, не оставил равнодушных в зрительном зале.
И все это — только начало пути. А в заключение хотелось бы поделиться вот каким соображением. Нынешней осенью предполагается очередной фестиваль «Сцена без границ». Было бы справедливо, чтобы его участником стал в этот раз иДигорский театр. Алик Караев и его коллеги, право же, заслуживают участия в этом творческом состязании.
***
фото:
