В суровые годы Великой Отечественной войны, когда под угрозой исчезновения было само наше государство, Анна Ахматова писала в стихотворении "Мужество":
...Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова, -
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово...
Нынче, казалось бы, время относительно мирное. Но почему не ослабевает тревога за судьбу русского языка, русской литературы? Почему именно в наши дни усилилось наступление на литературу со стороны горе-реформаторов из Министерства просвещения? Мы писали об этом еще год назад, в статье "Педагоги бьют тревогу", где рассказывали о прошедшей в краевом центре конференции "Литература и школа". Участники этой конференции, красноярские педагоги-филологи, выражали свою обеспокоенность и посягательствами чиновников на экзамены по литературе, и новыми школьными учебниками, и предлагаемыми министерством "стандартами", и продолжающимся сокращением уроков литературы в школе.
Как обстоят дела сегодня на литературно-педагогическом "фронте"? Как отражается общий кризис нашего общества на русском языке и литературе? Мы попросили рассказать об этом известного литературоведа и критика, профессора Красноярского государственного университета Галину Максимовну Шленскую.
Творцы и реформаторы
- Наступление на литературу как учебный предмет ведется на всех уровнях. Недавно, например, мы узнали об инструктивном письме Министерства высшего образования, согласно которому, устный экзамен по литературе для поступающих на филологический факультет будет отменен. Останется лишь экзамен письменный (сочинение). Это на филфак! А ведь именно на устном экзамене, оказавшись лицом к лицу с абитуриентом, можно выяснить и его общий культурный уровень, и степень начитанности, и характер его избирательного вкуса, и не случайность его намерения стать филологом. В то время как письменный экзамен при существующей ныне индустрии изготовления шпаргалок даст поступить не лучшим, а ловким. Часы, отведенные на литературу в школе и вузе, сокращаются. А ведь уровнем преподавания словесности определялся в России авторитет классических гимназий. Филологический факультет всегда был душой и сердцем наших российских университетов. Вспомните, какое место занимала словесность в Царскосельском лицее, где готовили чиновников высшего звена для государственной службы...
Валентин Распутин на страницах своей последней повести "Дочь Ивана, мать Ивана" с горькой иронией предполагает, что скоро "многодумные дяди и тети из министерства" издадут указ, где слово "корова" надо писать через "а" - "карова".
Сегодня реформаторы, ища доводов для ущемления литературы, уже поговаривают о том, что она не формирует мировоззрение. Русские философы, имеющие глубокие культурные корни и всерьез обеспокоенные нравственным здоровьем и достоинством нации, считали как раз наоборот. И в своих трудах они постоянно обращались к творчеству наших классиков как к источнику этого здоровья и достоинства. Анализировали созданное ими, стремились приблизить их мысли читателю. Николай Лосский, например, в своем исследовании характера русского народа и проблем духовной жизни России шел от Пушкина, Гоголя, Тургенева, Толстого, Достоевского, Чехова...
Нынче летом на страницах "АиФ" было опубликовано интервью одного из министерских деятелей, который тоже всерьез утверждал, что проведенный ими опрос московских школьников показал: 90 процентов учащихся "ненавидят" литературу... Я вспомнила недавно это его утверждение после спектакля "Последний срок" по одноименной повести В. Распутина в нашем драматическом театре. Зрительская аудитория состояла из старшеклассников. И в зале стояла такая тишина, что можно было услышать, если бы упала иголка. На обсуждении спектакля, состоявшемся на следующий день, школьники говорили о пережитом ими потрясении. Они оказались способными оценить не только игру великолепного актерского ансамбля, в котором трудно отдать кому-либо предпочтение, не только талантливое режиссерское решение и оформление, но и - прежде всего! - распутинский текст, который запомнили и даже пытались цитировать.
Приведу еще хотя бы один факт из сегодняшней жизни наших красноярских школьников, свидетельствующий о том, что с 90 процентами обстоит дело совсем не просто. Но прежде чуть отвлекусь.
Есть у нас в городе замечательный, на мой взгляд, профессиональный клуб "Словесник", в котором около десяти лет назад объединились талантливые и инициативные преподаватели русского языка и литературы Красноярска, влюбленные, несмотря на все превратности их судьбы сегодня, в свою профессию, живущие школой и ей себя посвятившие. Работа "Словесника" началась с проведения в нашем городе Пушкинских дней, участником которых был известный сибирский поэт и пушкинист Марк Сергеев. Теперь Пушкинские дни стали для школьников города настоящим, ими ожидаемым праздником, где они могут проявить самые разнообразные свои дарования. Кроме конкурса чтецов, Пушкинские дни включили в свои рамки конкурсы костюмов, рисунков, театральный фестиваль и Татьянин бал. Кстати замечу, что первый Татьянин бал открыл ослепительный Василий Лановой, приглашенный тогда в наш город...
Так вот. В этом году конкурс чтецов был посвящен близящемуся юбилею Виктора Петровича Астафьева. И читались исполнителями, среди которых год от году больше мальчиков и юношей, только астафьевские тексты. И как читались! И с каким напряженным вниманием слушал их зал! Можем ли мы, имеем ли право, увлеченные нововведениями, предать этих детей, столь чутких к слову большого художника? Что мы готовимся дать им взамен? И снова вспоминается В. Распутин, уже давно сказавший, что, если бы Пушкину пела не Арина Родионовна, а Алла Пугачева, Пушкин бы стал Дантесом...
Есть немалая оскорбительность в том, что во всех преобразованиях, идущих и грядущих, игнорируется мнение рядового педагога, продолжающего подвижнически защищать душу ребенка.
Имя Астафьева обязывает
- В партнерстве с государственной универсальной научной библиотекой Красноярского края и ИМЛИ кафедра литературы и поэтики КГУ планирует провести в первой декаде сентября международную научную конференцию "Астафьевские чтения-2004. Феномен В. Астафьева в общественно-культурной и литературной жизни конца ХХ века". Она станет продолжением "Литературных встреч в российской провинции", которые по инициативе Виктора Петровича трижды прошли в Овсянке. Тогда ему предлагали назвать их "Астафьевскими чтениями", но он счел это неэтичным "при живом-то писателе" и отмахнулся: "Потом назовете". Вот мы и назвали.
Приглашения на конференцию нами разосланы еще в ноябре 2003 года - от Нью-Йорка до Пекина. Конечно, на пути наших коллег, как и всегда, финансовые трудности. Но заявки идут. Получены они, например, от китайских, польских и чешских переводчиков и исследователей творчества Астафьева.
На совете факультета филологии и журналистики КГУ был обсужден проект научно-образовательного Астафьевского центра, в работе которого будут участвовать преподаватели разных кафедр университета. К исполнению некоторых программ мы уже приступили. Так, вовсю, идет работа над книгой "И открой в себе память!- это сборник воспоминаний о Викторе Петровиче его земляков.
На страницах этой книги читатель увидит Астафьева глазами его земляков, которые были свидетелями и участниками событий красноярского периода жизни писателя. Переезд его в Красноярск стал буквально вехой в духовной жизни края и, как выясняется, немаловажным событием в биографии каждого из наших авторов. У некоторых из них есть собственные "астафьевские архивы". И мы намерены поместить в нашей книге автографы писателя, его письма, неизвестные фотографии... Думаю, что собранные в книге факты и свидетельства могут быть полезны будущим биографам и исследователям творчества В. П. Астафьева.
Сейчас, когда мы завершаем читку и обсуждение поступивших материалов, я все чаще вспоминаю кадры фотопленки, которая, растянувшись во всю длину газетного листа, сопровождала статью о встрече Виктора Петровича со своими земляками вскоре после его переезда из Вологды. На каждом кадре был "новый" Астафьев: то серьезный и сосредоточенный, то лукавый и озорноватый, то смеющийся, то горестный, то рассерженный, то поучающий... - разный, но всегда один и тот же - Астафьев. Таким он предстает и в воспоминаниях наших земляков. У всех - разный, но всегда узнаваемый.
И материалы, которые будут включены в книгу, интересны разным. А. Щербаков, например, сообщает много любопытных фактов, относящихся ко времени работы Виктора Петровича над "Царь-рыбой", когда автор воспоминаний состоял с ним в переписке и бывал у него на Вологодчине. А. Астраханцев перемежает свои воспоминания метко схваченными психологическими подробностями, решительно отвергая при этом "хрестоматийный глянец". Эмоциональные воспоминания заслуженной артистки С. Сорокиной и известного фольклориста К. Скопцова хорошо передают тональность общения Астафьева с людьми, профессионализм которых он ценил и к которым относился с большой сердечностью. Прелестны воспоминания внучки Виктора Петровича, теплые и живые...
Поначалу мы опасались, что не соберем необходимое для книги количество материалов. Теперь же всерьез подумываем о двух выпусках.
Кстати, мы благодарны газете "Красноярский рабочий" за то, что она, хотя и в сокращении, печатает материалы некоторых авторов нашей книги.
Больше всего в связи с предстоящей конференцией меня и моих коллег волнует, выдержим ли мы тот уровень разговора, к которому имя Астафьева обязывает. Один из наших авторов, хороший сибирский поэт Бладимир Башунов, который не раз бывал в Овсянке и путешествовал с Астафьевым по шукшинскому Алтаю, на мой вопрос, нет ли у него поэтических посвящений Виктору Петровичу, укоризненно ответил: "Как можно? Ведь это Астафьев..." Вот нам бы всем помнить - "ведь это Астафьев"...
О современной литературе
- К сожалению, многие произведения новомодных писателей меня огорчают... Хотя, конечно, понятие "современная литература" не сводится к тому, что было написано в текущем году.
В два последних десятилетия круг нашего чтения невероятно расширился. Мы смогли включить в свой духовный обиход произведения писателей всех трех (теперь уже можно говорить о четырех) волн эмиграции: прочли всего Бунина, Цветаеву, духовно-прозрачную прозу И. Шмелева, Б. Зайцева, открыли неведомого прежде блистательного стилиста В. Набокова... Мы можем прочесть без изъятий М. Булгакова, Евг. Замятина, А. Платонова, А. Ахматову. Нам открылись новые главы творчества прекрасных писателей-современников В.Астафьева, А. Солженицына, В. Распутина, продолживших, если воспользоваться определением нашего именитого земляка, "совестливую" традицию русской литературы... Успеть бы это прочесть каждому за свою жизнь!
Но в литературе сегодня обозначился, как сказал кто-то из критиков, "район бедствия", где волны несут обломки судна и мусор, вымытый из трюма.
Сегодня появилось множество издательств, множество авторов, имена которых не упомнишь, лауреатов разных премий, которых не различишь...
Считается, что новый период в развитии литературы начинается с нового героя. Если это так, то - "смотрите, кто пришел" в русскую литературу на рубеже веков: бизнесмены, наркоманы, бомжи, киллеры, извращенцы всех сортов... Как будто и нет сегодня среди нас человека, живущего напряженной духовной жизнью, творчеством, озабоченного общими проблемами нашей нелегкой жизни, мучительно ищущего ответа на больные вопросы современности... На первое место в произведениях молодых авторов выдвинулись ситуации смерти, насилия, убийства. Герои вешаются, травятся (или их травят), стреляются (или в них стреляют). Установилась какая-то общая для произведений многих молодых авторов циническая интонация.
В романе Виктора Пелевина "Жизнь насекомых" цена человека отождествляется, хотя и устами героя, с величиной навозного кома, который каждый катит перед собою всю жизнь. В рассказе Юрия Мамлеева престарелые сестра и брат, уставшие ухаживать за своей еще более престарелой сестрой, уговаривают ее лечь в гроб живой. Но, пожалуй, всех новомодных творцов сегодня перехлестнул Владимир Сорокин. У него в романе "Пир" родители с согласия дочери в день именин запекают ее в печи, а вечером потчуют съехавшихся гостей, комментируя, какой кусочек попался на блюдо каждому... А герой другого рассказа, приехав в деревню и узнав о гибели любимой девушки, попавшей под ток, разрывает могилу и насилует полуразложившийся труп...
Когда-то Марина Цветаева определяла процесс чтения как "сотворчество". К какому "сотворчеству" побуждает такая литература? Возникает ли в сознании создателей подобных книг вечный для совестливого русского художника вопрос: "Как наше слово отзовется?" Когда-то А. Твардовский напоминал о том, с каким уважением произносилось в народе слово "книга"... Сможем ли мы сохранить такое уважение впредь? Я задаюсь этим вопросом и вновь думаю о наших реформаторах...
О языке я уж и не говорю. Это стало общим местом. И кажется, что известные строки Ивана Бунина, написанные еще в 1915 году, обращены гораздо в большей степени к нам, нежели к его современникам:
И нет у нас иного достоянья!
Умейте же беречь
Хоть в меру сил, в дни злобы и страданья,
Наш дар бессмертный - речь.
Кстати, в книге "Иван Бунин" из серии "ЖЗЛ", принадлежащей В. П. Астафьеву, им отчеркнуты строки (из речи Бунина о современной ему литературе): "Исчезли драгоценнейшие черты русской литературы: глубина, серьезность, простота, непосредственность, благородство, прямота... и морем разлились вульгарность, надуманность, лукавство, фатовство, дурной тон, напыщенный и неизменно фальшивый... Испорчен русский язык".
А что сказал бы Иван Бунин сегодня?..
