Уроки международного театрального фестиваля в Торуне с каждым годом кажутся все более болезненными для Украины.
Вот уже пятнадцать лет в старинном польском городе Торуне проходит фестиваль "Контакт" - один из лучших театральных форумов Восточной (а может, и не только) Европы. Его высокий авторитет, к слову, никогда не служит поводом для пафосного надувания щек или подсчета моральных дивидендов организаторов. Сужу по опыту многолетних наблюдений: сенсации и скандалы, похоже, не занимают устроителей "Контакта". Их конек - создание пусть эскизного, но всегда интригующего, а иногда - весьма точно диагностирующего театральную ситуацию портрета стран-участниц.
Это верно даже в нашем, отнюдь не заурядном, украинском случае. Верно и для основательницы "Контакта" Кристины Майснер, и для нынешнего руководителя фестиваля Ядвиги Олерацкой. В далеком 1992 году счет нашим спектаклям на торуньской сцене открыла "Археология" Валерия Бильченко. Затем туда была приглашена его следующая работа - "И сказал Б". В 1994-м Украину в Торуне представляет "Дюшес" по Джойсу Олега Липцина, в 1995-м - снова Бильченко с "Выстрелом в осеннем саду" по Чехову. Дальше - больше: в 1997 году здесь показаны сразу два украинских спектакля: чеховский "Вишневый сад" Владимира Кучинского и элиотовская "Смерть в соборе" Аттилы Виднянского. Его же "Трагедия человека" участвует в фестивале в 1999 году. Эту череду работ перспективных, но, мягко говоря, отнюдь не обласканных властью режиссеров прерывает только Михаил Резникович с "Историей одной страсти" в 1998-м. В наступившем тысячелетии украинское присутствие в Торуне ограничено российской "Чайкой" в постановке Андрея Жолдака (2001 г.) и нынешним членством в составе жюри Аттилы Виднянского. Примечательно, впрочем, что возле его фамилии в фестивальном буклете значится: Венгрия - Украина. Конечно, то обстоятельство, что Виднянский нынче не только руководитель Береговского театра, только недавно, наконец, обзаведшегося собственной, пусть и недостроенной сценой, но еще и главный режиссер Национальной оперы в Будапеште, и побудило устроителей "Контакта" указать на реальное пространство его творческой деятельности.
Не вдаваясь в подробности событий давно минувших дней, все же замечу, что наши режиссеры показывали в Торуне свои опусы рядом с работами Марталлера, Стуруа, Някрошюса, Габриадзе, Туминаса, Саши Вальц, Люпы, Фоменко, Морфова и многих других замечательных мастеров. Речь здесь вовсе не о сравнениях. Упаси, Боже! Дело в другом: нашей режиссерской молодежи тогда, в 90-х, выпал шанс пребывания, пусть и короткого, в особой художественной ситуации, способной и отрезвить, и воодушевить, и заставить задуматься о том, чем, собственно, является столь заманчивое европейское культурное пространство. И, кстати, для большинства упомянутых украинских режиссеров участие в "Контакте" стало возможным именно потому, что руководители фестиваля чуждались общения с отечественными чиновниками, заведомо подозревая, что они могут предложить. Независимые эксперты (к слову, не всегда только украинские) помогали селекционерам фестиваля обнаружить в отечественном театре даровитых и неангажированных молодых мастеров. Кроме таланта, их - Бильченко, Липцина, Кучинского, Жолдака, Виднянского - "выпихивала на поверхность" и страстно верящая в них собственная публика, и наиболее проницательная критика. Вот только власть они, по большей части, раздражали. Удивляться ли, что кое-кого из режиссеров этой генерации мы уже вообще не видим в Украине. Этот факт тем более впечатляет, учитывая крайнюю бедность режиссерских рядов в нашем театре, причем во всех поколениях, но особенно в младшем и даже среднем - самом продуктивном на любых сценических площадках мира. Слишком долго условия труда делали почти невозможными не только достижение высококлассных результатов, но вовсе ставили этих режиссеров и работающие с ними коллективы на грань выживания.
Отсутствие площадок, безденежье, постоянные унижения при решении простейших производственных вопросов - как все это не походило на торуньский прием! Для разового показа спектакля Липцина там перестраивали старую водокачку. В доходном доме в центре города "замораживали" плановый капитальный ремонт, чтобы создать максимально приближенную к замыслу Бильченко в "Выстреле..." пространственную среду. Виднянскому арендовали действующий католический храм ХII века, поскольку его решение элиотовской "Смерти в соборе" именно там могло получить надлежащее художественное обрамление. Даже не хочется сравнивать подобные усилия с родной привычной рутиной. Стоит ли вообще удивляться нашему блистательному отсутствию в Торуне столько лет?
Впрочем, напомню, что на фоне перманентного равнодушия власти в последние годы все же была совершена попытка хоть как-то познакомить директоров международных фестивалей с творчеством украинских театров, не вписывающихся в насаждаемую государством художественную доктрину. Дважды по инициативе театра "Вільна сцена" в Киеве устраивалась так называемая "Платформа" - специальный показ альтернативных украинских спектаклей для западных театральных менеджеров и продюсеров. Нельзя сказать, что органы управления культурый от этой идеи совершенно отмахнулись, но, по большому счету, оба раза организация "Платформы" оставалась делом личной ответственности заварившего этот показ режиссера Дмитрия Богомазова. Учитывая, что у "Вільної сцени" своего помещения как не было, так и нет, перспективы проведения еще одной "Платформы", да и вообще перспективы работы Богомазова в Украине могут показаться печально-предсказуемыми, особенно если вспомнить о судьбе хотя бы некоторых уже упоминавшихся в этой статье его коллег.
Но что мы все о грустном? Может, так нам и надо? И пресловутого, зло осмеянного классиком "патента на самобытность", без которого мы шага ступить не могли, теперь уже недостаточно, чтобы сдвинуться с места и восстановить нормальную жизнедеятельность? Какие же еще уроки и примеры нам нужны? ! Или утешимся тем, что за границей наших, не нашедших себе применения дома режиссеров все же охотно привечают, пусть, мол, они туда и летят, а мы как-нибудь оставшимися перебьемся? Не утешает эта мысль, и потому уроки Торуня, чем дальше, становятся все более болезненными для Украины.
Однако хватит стенать и раздражаться, пора возвращаться в Польшу, где в сказочно красивом средневековом городе происходят разнообразные и поучительные события. К примеру, устраивается, как в этом году, как бы малый русский сезон: кроме спектакля маститого Камы Гинкаса "Скрипка Ротшильда", демонстрируются две работы по произведениям чрезвычайно модного сегодня актера и драматурга Ивана Вырыпаева - "Я" и "Бытие N2". Обе - в режиссуре Виктора Рыжакова. Первая - в Торуньском театре имени Хожицы, вторая - в Московском театре ДОК. Персонажи "Черного молока" Василия Сигарева изъясняются по-венгерски в постановке Петера Готара в Будапештском театра имени Катоны. Так что становится совершенно очевидным: русские не просто идут, они уже пришли. А еще нынешний "Контакт" проявил немалую заинтересованность в творчестве молодых женщин-режиссеров. Спектакли бельгийки Лайс Пауэлс "Белая звезда" Ванессы Ван Дурме в театре из Гента, румынки Джанины Карбунариу "Stop the tempo", осуществленный по собственному сценарию с независимой молодежной группой из Бухареста, полек Гражины Канни ("Войцек" Бюхнера во Вроцлавском театре Польском) и Майи Клечевской ("Макбет" Шекспира в Театре имени Кохановского из Ополе) обратили на себя внимание не только устроителей, но и публики.
Первенство молодых на нынешнем "Контакте" выглядело особенно очевидным. Кроме талантливых женщин-режиссеров и новой "русской волны", в Торуне блистали любимчики фестиваля последних пяти лет - лицедеи-виртуозы из Цюриха. Воистину "клоуны Господни", они в спектакле "Джаней" с редкостной изобретательностью, с помощью одной только музыки и пластики, рассказывают о тайнах бытия на уровне, зачастую совершенно недоступном многоречивым витиям. Моему же сердцу милее всего был "Мадагаскар" Мариуса Ивашкявичюса, поставленный Римасом Туминасом в вильнюсском Малом театре. Литовское присутствие в Торуне - одна из самых старых и высоких традиций "Контакта", начавшаяся со спектаклей Йонаса Вайткуса и блистательно продолженная работами Някрошюса, Туминаса, Коршуноваса, Варнаса. В этот раз литовцы привезли в Торунь пьесу совсем молодого автора, которую играют еще более молодые актеры. Играют смешную трагедию о проблемах, нестерпимо важных и абсурдных, высоких и безумных одновременно. Играют подлинную историю выдающегося литовского этнографа и географа Казимираса Покштаса, чья обеспокоенность неудачным, по его мнению, месторасположением, климатом и почвами Литвы преобразовалась в проект переселения всего этого балтийского народа на какой-нибудь подходящий (лучше экваториальный) остров. Рядом с этим мечтателем-доктринером в спектакле действуют другие реальные исторические лица. Все они - носители национальной идеи и все очерчены в эксцентрическом стиле, который внезапно оборачивается в финале остро драматической, если не трагической, стороной. На обсуждении у юных исполнителей интересовались, каково им в подобной трактовке обращаться к особам, идеализированным и канонизированным национальным сознанием. В ответ прозвучало: "Но они же все были живыми людьми". Так видеть историю, жизнь и собственное предназначение - следствие особого опыта литовского театра. У него, несомненно, немало проблем. Но он не знает проблемы забвения или пренебрежения к своей судьбе, не застревает в комплексах малосилия и отчаяния. И образы, им порождаемые, могут стать (и, как правило, становятся) важными не только для самих литовцев. Они так честно и открыто говорят о своем "мадагаскаре", потому что ситуация "побега" им не страшна.
Не знаю, как кого, а меня Торунь всегда чему-то важному учит, хотя, конечно, каждый, кто здесь бывает, делает сугубо личные выводы из увиденного. Но трудно не заметить опекаемую "Контактом" много лет группу театральных лидеров (Литва, Польша, Германия, Швейцария, Бельгия, Россия), проигнорировать преображение публики, на глазах, год от года демонстрирующую все более требовательные пристрастия, наконец, не ощутить примет обновления древнего города бурной фестивальной явью. В дни фестиваля Торунь попадает в эпицентр европейской театральной жизни и наполняется особенным смыслом, который привносят в него два десятка отменных сценических представлений. Пора и нам воздать ему за внимание к нам, воздать собственным серьезным творческим усилием, если мы, конечно, не озабочены чем-то вроде покупки какого-нибудь острова для своего культурного и общественного обустройства.
