Рижские артисты без слов рассказали о том, как живут пожилые люди в Латвии
Знаменитый Новый рижский театр представил на проходящем в Вене Международном театральном фестивале премьеру под названием "Долгая жизнь". Герои спектакля -прибалтийские пенсионеры, живущие в коммунальной квартире в окружении вещей советской эпохи. Персонажи лишены слов, но каждое их действие было понятно в зале не только немногим россиянам и латышам, но и западноевропейской публике.
На сцене тщательно воссоздан антураж исчезнувшей Атлантиды советского быта. Три комнатушки, где ютятся две семейные пары и одинокий старик. Каждая комната чуть отличается от других. Убогий спартанский порядок и претензию на уют подчеркивает пришпиленный к стене портрет Хемингуэя. В комнатах железные кровати, а на них - одеяла немарких расцветок (сердце вдруг учащенно забилось при виде знакомой голубой клетки - помню такое у бабушки). Тикают часы-будильник, о чем-то шепчут старые газовые плиты. Телевизоры, поставленные один на другой (не выбрасывать же сломанный - жалко). Торшеры, бра, люстра с одним разбитым плафоном. Проржавевшая бело-голубая железная хлебница - еще один укол в сердце. За каждой вещью - своя биография.
Этой осенью в Москве немецкий режиссер Томас Остермайер в своем спектакле "Концерт по заявкам" собирал характерные приметы быта немецкой старой девы. Латыш Херманис в своей постановке явно шел по следам мастера. Тот спектакль, кстати, также был без слов. Замечательная актриса Анн Тисмер играла свою ровесницу. Одинокий вечер старой девы был показан молча - наверное, потому, что люди редко беседуют сами с собой. У Херманиса отсутствие слов для общения - обстоятельство, предложенное (или навязанное) режиссером. Стариков-пенсионеров, соседей по коммуналке, играют молодые актеры. Они честно изображают все приметы старости: кряхтят, с трудом передвигают негнущиеся ноги, хватаются за поясницу. Они честно не упускают ни одного повода попаясничать на тему отвратительности старости. В сущности роли в спектакле представляют собой набор этюдов на заданные темы: подъем, умывание, завтрак, домашние дела, обед, подготовка к совместным вечерним посиделкам. Сами посиделки с водкой, угощениями вскладчину, новостями по телевизору. Потом подготовка ко сну. День прожит. Молодые актеры с карикатурной точностью показывают жадность своих героев: как некрасиво едят, стряхивая в рот крошки и выжимая из кефирного пакета все до капли, а потом вылизывают стенки. С удовольствием демонстрируют убогие секреты старушечьего туалета. Как, ленясь помыться, дама забрызгивает свой кислый запах дезодорантом, щедро поливая себя с ног до головы. Как жена вкалывает мужу очередной утренний укол, в потом долго моет его в ванной, неуклюже теряя мочалку и сама обливаясь водой.
В абсолютно реальном пространстве действуют злые клоуны. И в какой-то момент интерес, с которым следишь за трюками, начинает падать. Еще одна подробность: вот попытался вколотить гвоздь - и закружилась голова. Вот пара развлекается изготовлением гипсовых подсвечников, используя в качестве формы... презерватив. Вот жарят на сковородке вонючую мойву.
Прожив вместе с героиней Остермайера один вечер немецкой мадемуазель, зрители оказывались втянутыми в ее жизнь, узнавая эту молчаливую мисс куда интимнее, чем многих реальных знакомых. Латышские старики в спектакле Херманиса остаются собранием скучноватых масок, а их реальная "Долгая жизнь" сведена к набору забавных трюков и гэгов.
Впрочем, судя по реакции зала, европейцам эта шокирующая постсоветская экзотика была интересна. Зал боялся нарушить тишину странного бессловесного действа так же, как, затаив дыхание, в прошлом году смотрели постановку Остермайера москвичи. В европейской телетрадиции есть жанр "без комментариев" , где события мировых катастроф - цунами, пожаров и терактов - демонстрируются такими, какие они есть. Возможно, подобные спектакли "без комментариев" помогают жителям двух частей Европы сблизиться и попытаться понять друг друга. Наверное, поэтому спектакль, поставленный Алвисом Херманисом в Новом рижском театре, уже расписан по фестивалям на годы вперед.
