Иностранные гастролеры решили запутать публику и привезли в Москву то ли танцы, то ли нет - жанрово неопределенные проекты
В последнее время у нас побывали странные гастролеры. Сначала в Доме музыки выступил генуэзец Пьер-Паоло Косс - как представитель современного искусства в программе дней Генуи в Москве, заехавший в столицу перед выступлением на театральном фестивале в Эдинбурге. Потом прилетела заокеанская труппа "Момикс". Оба гостя предложили жанрово неопределенные проекты, над которыми ломают голову редакторы газетных отделов культуры: кого на спектакль посылать? С одной стороны, вроде бы не танец, с другой - никто не произносит ни слова, а только двигается. Последнее соображение ("там не говорят!") обычно решает вопрос в пользу балетного обозревателя. Так и довелось приобщиться к итальянскому проекту "Дэймон" и к американскому - "Опус Кактус".
"Дэймон" - греческое слово, в античности означающее некую сверхъестественную силу, определяющую судьбу человека, олицетворение его внутренней сущности, светлых и темных сторон (кстати, у римлян этому соответствовало слово "гений" , и именно в таком смысле надо понимать второе именование Ротбарта, заколдовывающего лебедей в "Лебедином озере" - "злой гений"). Косс - человек начитанный, он знает, что, по древним представлениям, дэймон есть у каждого человека, а главное отличие дэймонов от людей - постоянная нехватка гравитации. Постановщик решил показать это буквально: вот она, нездешняя сила, витает где-то поблизости, в эфире. Кажется, что артисты, как цирковые воздушные гимнасты, висят в воздухе, дергаясь и соприкасаясь телами. Используются цирковые лонжи и шведские стенки, почти невидимые в полумраке сцены и в пространстве зеркала, за которым происходит действие. Самый большой эффект здесь - оптическое дрожание атмосферы. Пространство вдобавок покрыто сеткой и толстым слоем мультимедиа, претендуя на гордое название "перформанс". Косс сделал по-своему изысканный, хотя и несколько однообразный, проект, похожий на японский танец буто в воздухе.
Прикалываться в искусстве нынче любят все, даже мрачные по природе творцы. Что поделаешь - модно. Не все имеют эстетическое право на прикол. К таким самозванцам не относится американец Мозес Пендлтон. Он прирожденный прикольщик. В свое время в Москве выступала труппа "Пилоболус" , где Пендлтон танцевал, и на отвязные спектакли ходили, как в дискотеку, чтобы повеселиться. Потом Мозес основал собственную компанию "Момикс" и привез в Россию спектакль "Страсть". Было по-прежнему весело и изобретательно, особенно привлекала способность хореографа отмежеваться от программной угрюмости современного искусства.
Но известно, что всякий записной шутник в конце концов становится заложником своих шуток. От него ждут планового потока, юморист обязан выдавать столько-то килограммов юмора в год. Опять же возраст. В 40 лет прикалываются не так, как в 20, - куража меньше, расчета больше. Нечто подобное случилось и с Пендлтоном. Его постановка "Опус кактус" , показанная в Театре оперетты, мало связана с танцем, но обуреваема почти мучительным раздумьем - что бы еще такое придумать? Ход Пендлтона - поиграть с образом американской пустыни - сам по себе неплох. Но что из этого получилось? Только намеки на шаманскую культуру индейцев да пластические подражания пустынным растениям и животным: вот ползет змея, прыгает ящерица, корчится многоножка, катится невесть куда перекати-поле и летает бабочка. Правда, эти подражания исполнены танцовщиками (скорее даже акробатами) с большим мастерством. Они одинаково уверенно катаются, лежа на животе поверх доски с колесиками, ходят на руках, висят на шестах и сцепляются по четверо в единый организм. Но все равно зрелище скучноватое, утерявшее театральность и превратившееся в набор выверенных полуэстрадных номеров, которые можно показывать в любом порядке и в любом помещении - хоть в театре, хоть в ночном клубе.
После этого посмотреть старый добрый современный танец в его лучших вариантах - просто кислородная подушка для астматика. Такую возможность предоставил Французский культурный центр, показавший фильмы о Пине Бауш, Морисе Бежаре и Мерее Каннигхеме. Фильмы не новые, еще двадцатого века, и вся прелесть в том, что они раскрывают базовые в любые времена принципы искусства - отношения художника и его модели (Бежар, репетирующий па-де-де на музыку Вагнера с молодой балериной Ритой Пулворде), союз танца с другими видами театра (отчет о гастрольном туре труппы Бауш по Европе) и поиски новых возможностей создания движений (демонстрация Каннингхемом своего знаменитого принципа "случайности" в сочинении танцев).
***
Старый добрый современный танец - что кислородная подушка для астматика
