День четвертого ноября - красный день календаря... Звучит несколько коряво, но, похоже, слух наш с этой корявостью легко и быстро стерпится. И новоиспеченный праздник, заставляющий вспомнить, что отечественная история началась никак не в семнадцатом году, будет пользоваться у народа не только любовью, объяснимой возможностью лишний раз не пойти на работу, но и - уважением. Надеяться на это позволяет не одно лишь желание любого нормального человека (особенно такого миролюбивого, как наш соотечественник) жить в мире и согласии, но и - осененность новой красной даты вышней благодатью: православная церковь отмечает 4 ноября "зимнюю Казанскую", празднование Казанской иконе Божией Матери. Одна из самых почитаемых православных святынь, эта икона помогла Руси не только в Смутное время польской интервенции - она и прежде, и позже являла свою силу радетелям за отечество, о чем неоднократно напоминали (смотрели телевизор?) представители духовенства в дебатах о переносе гражданского праздника с седьмого ноября на четвертое.
Та же тема главенствовала на арене теперь уже традиционного воронежского фестиваля "На Казанскую". Он прошел в филармонии, организованный талантом и умением самого авторитетного нашего фольклориста, профессора академии искусств Г. Я. Сысоевой. Ее я и попросила пообщаться с читателями "Берега", объяснив для начала, чем отличаются друг от друга фольклорные фестивали воронежской земли, приобретшие популярность за ее пределами: воробьевский "Русь песенная, Русь мастеровая", новоусманский "На Троицу", и вот - наш, городской, "На Казанскую"?
- Этот праздник, - отвечала Галина Яковлевна, - отличается от остальных тем, что сюда мы приглашаем только те коллективы, которые изучают традицию. Не пользуются ею, а изучают ее. Ведь очень много коллективов и направлений в музыке, которые используют фольклор для каких-то своих целей, самых разных. Им как-то безразлично его будущее, проблемы его сохранения; что годится - берут, что нет - взял да и выбросил. Что-то подобрал, скомкал, исковеркал... знаете, это варварство отчасти. А здесь... Я даже не представляю, как слушается из зала то, что сегодня показывается, но... эти коллективы изучают фольклор глубоко. Вот иной раз конкретно о целях речь заходит: ну какие вообще могут быть цели у фольклора? Да просто, говорят, красиво спеть песню! Неправда! Это мотив, это не цель - цель должна быть другой. Некоторые просто стремятся самовыразиться на сцене, продемонстрировать красивый голос, а наши коллективы хотят не того. Хотят продолжить жизнь русской песни. Ведь изменилась среда бытования. Если раньше это искусство получали в семье, на селе, то сейчас, особенно у городской молодежи, нет такой возможности. Поэтому мы, студенты академии в частности, с одной стороны, изучаем фольклор, с другой - выступаем посредниками между учителями и той молодежью, которая его не знает. Так что за нашим фестивалем стоит желание не просто постоять на сцене и спеть красивую песню. А что касается тех фестивалей, о которых вы упомянули... Воробьевский - он все-таки лишен какой-то основы. Не привязан к дате и, кроме того, туда попадают многие коллективы, не изучающие традицию. "На Троицу" - хороший фестиваль, но там - свои трудности. Никак нам в последние годы не удается провести его с включением в действо жителей села...
- Как же: прекрасно помню обложной дождище, в котором потонул фестиваль нынешней Троицы...
- Да, и пришлось с улицы переходить под крышу Дома культуры, а зрители так и остались только зрителями. А когда спускаешься к реке, когда стирается граница между исполнителями и зрителями, когда она очень условна - мы поем, а люди внутри круга сидят слушают, или играем все вместе - это то, что всегда в деревне было. А сейчас мы даже не можем создать естественную толпу зрителей - пытаемся делать это искусственно. Например, сюда мы просим привести детей из музыкальных школ, дабы создать среду, атмосферу. Но нет здесь физической возможности вовлечь зрителей в наш круг. Хорошо то уже, что происходит у этих детей узнавание материала.
- Не маловато ли одного дня для проведения такого фестиваля?
- Да, одного дня не хватает. Послушайте, если я вам расскажу, в какие физические и финансовые затраты все это выливается - вы ахнете. Вот приехало к нам сорок человек - кто их покормил? Мы.
- Академия?
- Нет, не академия - сами студенты. Сложились - и за свои деньги этот фестиваль делаем. И записываем материал, и диски выпускаем. Единственный чиновник, который помогает - Иван Петрович Чухнов, начальник городского управления культуры. Он всегда делал нам афиши, а в этот раз - еще и подарки купил. Все! Больше ниоткуда помощи нет. И люди приезжают к нам только потому, что хорошо ко мне относятся. Куче народу я как своя. Делаю, что могу, а так, знаете, чтоб за количество участников бороться... не хочу выполнять чьи-то функции. Кто приедет - тот приедет. По сути дела, это абсолютно неуправляемый государством фестиваль.
Так какой же он, этот "неуправляемый"? Кто на сей раз сделал его праздником, на который званы избранные? "Воля" академии искусств, "Терем" ВГУ, "Радовесь" центра народного творчества, "Паветье" городского Дворца культуры - это силы местные, давно знакомые. А вот - тоже знакомые, хоть и приезжие: "Воскресенье" из Губкина, детский ансамбль рояльных гармонистов из липецкого села Боринское, белгородские этнографические коллективы из сел Малобыково и Большебыково, столичная "Русская музыка". Дело делают общее, но у каждого коллектива - свое лицо. Оно и проявлялось раз за разом в фестивальных выступлениях - при полном, отметим, зале.
Больше и жарче прочих, как всегда, аплодировали детям - тем самым боринским рояльным гармонистам. С их руководителем, Анатолием Ивановичем Корольковым, заслуженным работником культуры и директором боринской детской школы искусств, перебросилась я несколькими фразами буквально на подступах к сцене. Он своих мальчишек с гармошками, как цыпляток, пересчитывал. С этим шебутным народцем не расслабишься: самому маленькому - всего восемь лет.
- Кто ж их на инструменте таком удивительном играть научил?
- Всех научил я. А меня - дедушка. Без всякой нотной грамоты - на слух. А у этих ребяток рояльная гармошка - дополнительный инструмент; основной у каждого - другой.
- Трудно, - это я уже у того самого восьмилетки, Коли Сбитнева, спрашиваю, - на гармошке играть?
- Трудно. Но мне нравится - сам занимаюсь, никто не заставляет...
С тем и зашагал малыш к зрителю с гармошкой своей наперевес, а в паре с ним - певица парой годиков постарше, Саша Чеботарева. Сразу после заслуженного "браво" в ее адрес - закулисное экспресс-интервью.
- Давно поешь?
- Уже два года.
- Общеобразовательной школе твои занятия пением не мешают?
- Да что вы - наоборот.
- А праздник тебе этот чем нравится?
- Весело...
Наверное, так лаконично, без идеологической подоплеки и оценивали на Руси в старину народные гуляния с песнями и плясками. Устами младенца...
Разговор с малобыковскими бабушками с их потрясающей энергетикой передавать бессмысленно. И даже невозможно. Словами было сказано только, что "ох, хорошо тут", "сильные девчата молодые", "молодец Галина Яковлевна" да "мы уж остарели". В основном же беседа озарилась эмоциями, которые выражались междометиями, дающими понять: фестиваль - дело нужное.
Эту бесспорную мысль развил Иван Петрович Чухнов, к которому после сысоевских слов благодарности не подойти я не могла. Чиновник, понимающий значимость фольклора, - явление штучное.
- Действительно, - услышала, - я достаточно давно имею дело с фольклором не только по должности, но и - по судьбе своей. Мне приходилось и работать руководителем фольклорных коллективов, и позже контактировать с ними. Могу с удовлетворением отметить такую вещь: если лет десять-пятнадцать назад у нас в городе оставалось три коллектива - такой вот спад был: сегодня, без преувеличения скажу, их количество увеличилось в десятки раз. Мне кажется, потребность и даже необходимость в этом появилась не только у исполнителей, но и у зрителей - благодаря совместным нашим усилиям с музыкальным училищем, с академией искусств, которая стала выпускать фольклористов. В школах искусств мы открыли больше десятка фольклорных отделений - совсем недавно их просто не было, не существовало. Сотни детей на этих отделениях занимаются, потом поступают в училища, в институты - то есть, процесс идет. И хочу вот еще какой момент подчеркнуть: чтобы лет десять назад молодой человек надел русскую узорчатую рубаху - да ни за что. Это позором каким-то считалось, неприемлемо было для молодежи, а сейчас - обратите внимание - ребята после выступления костюмы снимать не спешат. И поют фольклор - с желанием, с чувством. Не столько профессионально, сколько - с любовью. Не всем даны сверхталанты, но в меру своих сил здесь выступает каждый. Ну и, наверное, сама жизнь сейчас повернулась в сторону фольклора: надоело то, что предлагают экраны телевизоров, попса вся эта, мусор. Душа требует чего-то хорошего, чистого, доброго, ясного. Вот такие факторы тут сходятся, и слава Богу, что есть кульминация этого процесса - наш фестиваль.
