Двенадцатого июня 1990 года Борис Ельцин подписал "Декларацию о суверенитете России", в которой "торжественно провозглашается государственный суверенитет РСФСР" и заявляется "о решимости создать демократическое правовое государство в составе обновленного Союза ССР".
День подписания декларации послужил датой новому празднику, отмечаемому уже не в СССР, а в РФ и поименованному в 1994 году Днем независимости России. Язык декларации относится к эпохе позднего Брежнева - "торжественно", "решимость" - так продолжал изъясняться Ельцин, бывший председателем Верховного Совета РСФСР. Помпезность этих слов напоминает, что декларация подписана более чем за год до распада СССР и, строго говоря, представляет собой противоречие в определении, объявляя о явлении в природе небывалом: суверенитете в составе союза.
Не ясным оказался и смысл слова "независимость" в названии праздника. Независимость от кого и чья? Вместо ответа на вопрос щекотливое слово ампутировали, в 2002 году приведя название к теперешнему лапидарному виду: День России.
Допустим. Но что же все-таки празднуется в этот день? В прошлогоднем поздравлении В. Путина говорилось, что отмечался "праздник общероссийского, общегосударственного, общенационального единения". Эта, несомненно, здравая и правильная мысль натыкается, однако, на одно существенное препятствие: вокруг чего в сегодняшней России можно объединяться? Вопрос риторический, и в ответ на него следует фигура умолчания, которую каждый легко заполнит целым реестром проблем, связанных с "общим единением". Так что единение единением, а "я люблю рыбалку", как поется в песенке.
Так этот праздник и воспринимают: еще один выходной, можно "купить мотыля и поехать на реку". Могло ли быть по-другому, если за отправную точку был взят день начала распада страны.
Независимость, как бы случайно выпавшая из названия праздника, исчезла и де-факто: российская экономика зависит от цен на нефть, политика - от "мнения мирового сообщества".
Как отмечаются подобные праздники в других странах? Возьмем День независимости в США. С него, должно быть, и снято под копирку название российского праздника - так, может, обратиться к американцам и за содержанием? Пожалуй. Лучше поздно, чем никогда.
Американская Декларация независимости была подписана в 1776 году континентальным конгрессом (прообраз теперешнего конгресса США, включавший тогда представителей 13 штатов). В ней говорилось о выходе из подчинения английскому королю Георгу III и английскому парламенту.
Через пару дней после подписания Филадельфия, где заседал конгресс, наполнилась призывным колокольным звоном и криками возбужденной толпы, слушавшей публичное чтение декларации. Вооруженная борьба с Англией, длившаяся к тому времени уже второй год, на глазах обретала новый смысл - слушавшие декларацию жители колоний на следующее утро проснулись гражданами нового, доселе не бывшего государства (сравнить это с роспуском страны в нашем случае). Теперь они шли воевать не только за отмену крутых английских налогов и правил торговли, не только за религиозную свободу и за отмену территориальных ограничений, но и за свою новую страну. Этот во многом иррациональный импульс освобождения и независимости от деспотической власти сохранился в американской культуре, вообще довольно прагматичной, и по сей день. Как американцам удалось не засушить его на протяжении двух с лишним веков?
Прежде всего они сохранили преемственность символов. В Филадельфии по-прежнему висит колокол Свободы, звонивший 8 июля 1776 года. Этот символ особенно важен для американских христиан, которых много, например, на Юге, в так называемом Библейском поясе. Надо вдуматься: церковный колокол прозвонил независимость и свободу. Стало быть, независимость и свобода в Америке богоугодны!
Именно так они и понимаются современными религиозными американцами. Сами эти понятия в американском сознании приобрели культовое значение:
им ставят монументы, во имя них объявляют войны и сокрушают врагов. Можно говорить об обожествлении понятий свободы и независимости в Америке. А началось все с церковных колоколов в Филадельфии. Как при этом быть атеистам в Нью-Йорке?
А вот как: некий английский искатель приключений и, как сейчас можно сказать, пиарщик Томас Пейн выпустил под начало американской революции памфлет под названием "Здравый смысл", в котором толковал о зверствах английской короны и объяснял, почему нужно рвать с Англией. Подобные идеи носились тогда в воздухе, не обошлось и здесь без влияния великих французских (и других) просветителей. Рационалистическое направление мысли нашло наряду с религиозной составляющей отражение в декларации, составленной Томасом Джефферсоном и редактированной конгрессом. Оно же и по сию пору, хотя и не буквально, служит американцам, склонным к рациональным доводам. Мало кто в Америке знаком с памфлетом Пейна - но все привыкли к политическому стилю, корни которого лежат в Великой французской революции.
Сегодня День независимости в Америке, как и в России, прежде всего повод для веселья. Большинству людей, конечно же, мало дела до истории: холодильники забиваются пивом "Будвайзер", во дворе раскладывается барбекю, зовутся гости, все пьют, едят и вечером смотрят салют.
В любом, даже среднего размера, городе, салют дается пышный. Хлопки этого салюта, наверное, мало похожи на выстрелы пушек двухвековой давности, но при желании можно прочесть и этот смысл: это в том числе салют победы в войне с Англией.
Вообще, вот что важно: символика праздника, ключевые слова, с ним связанные, и его общая эмоциональная окраска построены так, что легко воспринимаются на разных уровнях, в том числе и на уровне собаки Павлова. "Независимость 4 июля - это твоя независимость", "Свобода - это твоя личная свобода" - правильные рефлексы формируются в США мягко, но планомерно, из века в век повторяется одно и то же на разные лады, и американцы, однажды превратившиеся из толпы в нацию, ею остаются и по сей день.
Но оставим американцев смотреть салют и поглощать "Будвайзер". Вернемся обратно в Россию и сравним. Частые "смены вех" в России оттеняют чрезвычайный консерватизм национальных символов США. Обращает на себя внимание, что американские символы и идеалы тщательным образом подобраны и внутренне согласованы и что меняется лишь их подача, но отнюдь не сами символы. Видимо, правящие элиты в США хорошо понимают, что эти символы и идеалы и есть в некотором смысле сама нация. Их резкая смена ведет к потере ориентации в государственном масштабе.
Вот любопытная подробность: после объявления независимости толпа в Нью-Йорке свергла конный монумент Георгу III. Это событие имеет параллель у нас: в 1991 году на Лубянке свалили бронзового Феликса. Разница в том, что в Нью-Йорке свергали, чтобы стать американцами, а у нас - чтобы перестать быть советскими, там из толпы превратились в граждан (со временем), а на Лубянке из граждан - в толпу. Разорвав с прошлым, страна, как и в 1917 году, начала с чистого листа, в то время как народные силы далеко не те, что были при начале тысячелетней русской истории.
Нужно отметить, что не первый раз западные ритуалы и праздники переносятся на русскую почву механически. Новый год, введенный при Петре I, прижился, хотя современники Петра никакого смысла в нем не находили. Надо полагать, русское сознание со временем освоит и День России и придаст ему форму и содержание, которые заполнят сегодняшний холодный вакуум официоза.
Необходимым условием для этого, однако, должна стать власть и, проще говоря, правящая элита, которая обязана свое благоденствие напрямую отождествить с интересами государствообразующего народа России. Для этого она должна стать зависимой от русского народа и независимой от всех других, как было в Америке в 1776 году.
Поэтому, если говорить о единении, то следует вкладывать в него смысл единения элит, с одной стороны, и народа - с другой, возможном только при национальной власти. Пока элиты и власть остаются независимыми от народа, Россия ждет своего дня.
