В праздник Рождества Богородицы, 21 сентября 2004 г., исполнилось 200 лет со дня рождения епископа Порфирия (Успенского) - великого русского церковного историка, византиниста и востоковеда, основателя и первого начальника Русской Духовной Миссии в Иерусалиме.
Этой дате была посвящена церковно-научная конференция "Сердце, вместившее Восток", организованная Отделом внешних церковных связей Московского Патриархата совместно с Императорским Православным Палестинским Обществом и Научным Советом РАН "Роль религии в истории". Открыл конференцию Председатель ОВЦС Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл своим докладом "Епископ Порфирий Успенский и развитие отношений Русской Православной Церкви с Христианским Востоком". Епископ Егорьевский Марк (Головков) рассказал об участии Порфирия в основании Русской Духовной Миссии в Иерусалиме.
В научном форуме приняли участие светские и церковные ученые Москвы и Петербурга, в том числе член-корреспондент Академии наук Я.Н.Щапов, доктора исторических наук Л.А.Беляев (Москва), И.С.Чичуров (Москва), М.В.Рождественская (Петербург). Теме "Епископ Порфирий как историк церковного искусства" был посвящен доклад доцента РГГУ Нины Квливидзе, исследованиям Порфирия на Афоне -доклад Д.В.Зубова. С интересными сообщениями, построенными на впервые вводимых в научный оборот архивных материалах, выступили молодые исследователи: О.А.Барынина, И.Ю.Смирнова, И.В.Федорова
Религия историков
В целом, программа была насыщенной и многообразной. И это неудивительно. Как писал биограф Порфирия известный историк А.А.Дмитриевский, "Порфирий (Успенский) не был узким специалистом, но старался испробовать свои от природы недюжинные силы, можно сказать, не только во всех областях богословия, но и во многих иных отраслях человеческого знания. Питая с ранних лет особенную любовь к историческим исследованиям, епископ Порфирий писал в то же время богословские трактаты, усердно и настойчиво изучал и сопоставлял тексты Св. Писания, намереваясь даже со временем издать исправнейший его текст, интересовался не только памятниками христианского искусства, но даже мечтал "христианскую живопись возвести на степень науки". Памятники византийского красноречия и церковного права интересовали его в одинаковой степени. Уделялось - иногда и не мало - внимания изучению рукописей по медицине, по классической литературе; не были обойдены вниманием и египетские письмена и иероглифы".
Соответственно масштабу деятельности ученого, основные проблемные блоки в программе Конференции были следующие:
- неустаревающее значение научных открытий и достижений Епископа Порфирия, собранных им коллекций рукописей, документов, икон;
- Порфирий как достойный представитель русского ученого монашества, подвижник и молитвенник, научная работа которого всегда представляла собой разновидность умного делания и аскетического подвига;
- Порфирий как образец паломника-первопроходца по святым местам Востока, по стопам которого и ныне идут паломники Русской Церкви (Святая Земля, Афон, Греция и Италия, Египет и Синай);
- Порфирий - церковный дипломат, основатель и первый начальник Русской Духовной Миссии в Иерусалиме (1847-1854), его роль в укреплении межправославных отношений, в формировании диалога с древними Церквами Востока (прежде всего, Коптской и Абиссинской), в утверждении русского духовного присутствия в Святой Земле и других странах библейского региона;
- Порфирий как патриот и поборник прав и приоритетов русской православной науки перед лицом науки европейской.
"Поминайте наставников ваших", -говорит Апостол Павел. Между тем, отечественная наука, духовная и светская, в великом, неоплатном долгу перед замечательным подвижником. Мы отмечаем 200 лет со дня его рождения - но уже почти сто лет прошло и со времени появления последних научных трудов и публикаций, посвященных изучению его многогранного наследия. Развитие русской "Порфирианы", как и нашей церковной науки в целом, оборвалось когда-то, после 1917 года, по всем известным причинам на взлете, на полуслове. Книги ученого, как и работы о нем, давно стали библиографической редкостью. Восстановление и продолжение традиции, возвращение российскому читателю духовного наследия епископа Порфирия является одной из неотложных задач современной науки.
Историк Церкви - особое призвание и служение. "Помянух дни древние, поучихся во всех делех Твоих", - сказано Псалмопевцем (Пс. 142, 5). Епископ Порфирий, наверное, согласился бы с определением одного из современных ученых, назвавшего христианство "религией историков". Действительно, именно христианство впервые сообщило высокий таинственный смысл историческому процессу, который древним язычникам представлялся в виде "вечного возвращения" лет, веков, явлений. Об одном лишь Афоне с его своеобразной "монашеской республикой" Порфирий опубликовал более десяти томов исследований, проследив уникальную последовательность напластований языческой, раннехристианской и византийской культуры в пределах Святой Горы.
Лучшие из этих книг, выработанные ученым принципы перевода и толкования библейских и византийских источников, по своему значению далеко выходят за рамки конкретных дисциплин, но относятся, как говорилось на конференции, к высочайшим достижениям русской науки и культуры.
Но служение и подвиг Епископа Порфирия состояли не только во множестве открытий и достижений, имеющих неустаревающее научное значение, вклад его - не только бесценные, собранные им на Афоне и Синае коллекции древних рукописей, документов, икон. Его наследием является также Русская Духовная Миссия в Иерусалиме, основанная им в 1847 г. и вот уже более полутора веков продолжающая свое служение в центре мира, у Гроба Господня. Русская Палестина, созданная мыслью и трудом Преосвященного Порфирия и его преемников: епископа Кирилла (Наумова), архимандритов Антонина (Капустина) и Леонида (Сенцова), - это не просто "визитная карточка" одной из Поместных Церквей в Иерусалиме, в сообществе многих других религий, конфессий и традиций. Это живое всемирное свидетельство русского Православия. Святая Земля "прирастает Святой Русью" - так могли бы мы кратко и образно выразить суть этого явления.
Не менее важен для нас личный пример ученого. Какова бы ни была конкретная тема его исследований: Святая Гора или Святая Русь, древний Восток или христианская Европа, - всюду открывалась для него в велениях человеческих воля Божия, одинаково проступали на земных циферблатах не нами предначертанные времена и сроки.
Конференция стала новым серьезным шагом во взаимодействии церковных и светских ученых, в развитии плодотворного сотрудничества Русской Православной Церкви с Российской Академией Наук.
От Костромы до Иерусалима
...В июле 1842 года архимандриту Порфирию, служившему тогда в русской посольской церкви в Вене, снился загадочный сон. Ему явился Император Александр I и сказал: "Ты знаешь, что в первые годы моего правления Грузия присоединена к моему царству?" -"Знаю, Ваше Величество!" - отвечал Порфирий. - "Там, на Востоке, - продолжал царь, - люди живут как в Авраамов век: им нужно образование".
Порфирий не сразу понял значение сна, оказавшегося вещим. Месяц спустя его вызвали в Петербург получить новое назначение - правда, не в Грузию, но на христианский Восток, в Иерусалим, к мистическому "центру мира". Он еще не знал о том, что 13 июня 1842 года Император Николай I утвердил представленный МИДом доклад о мерах по усилению русского влияния в Святой Земле и на Ближнем Востоке. Исполнителем проекта русских дипломатов и был избран архимандрит, впоследствии епископ Порфирий (Успенский; 1804-1805) - не только "по довольному им знанию греческого языка и по опытности в обращении с заграничными единоверцами нашими", как было сказано в представлении Синода, но и как человек чрезвычайных дарований и духовной широты, историк и археолог, книголюб и бессребреник.
...Родиной будущего востоковеда была, по его выражению, "смиренная Кострома", где отец Константина (так звали Порфирия в миру) занимал скромное положение псаломщика в одном из храмов. "Золотые годы юношества, - запишет он в воспоминаниях, - я провел в светелке родительского дома, украшенной изображениями святых мест Иерусалима, в которой никто другой не бывал, кроме Бога и двух сестер моих".
По окончании духовного училища (1818) и Костромской Духовной семинарии (1824) Константин Успенский поступает в Санкт-Петербургскую Духовную Академию. "В академической церкви облекли меня, еще молодого, на 25-м году моего возраста, в мантию, куколь и сандалии. Я охотно омонашился в неприкосновенной чистоте девственной". Впрочем, как признавался он позже, "я мало познаний вынес из семинарии и академии, а что знаю теперь (писано в 1884 году), все это приобрел, учась в своей келье". Еще важнее было формирование характера. "Есть люди, - говорил Порфирий, - которые, как булатные сабли, закалены чрезвычайно хорошо. Согни их в дугу, они не сокрушатся. И я булат той же закалки. Один Бог может меня сокрушить, а из людей никто".
После академии отец Порфирий был назначен в Одессу, преподавать закон Божий в знаменитом Ришельевском лицее. Затем был сделан настоятелем Успенского монастыря и ректором находившейся в Одессе Херсонской духовной семинарии. В южном городе, многообразными торговыми и культурными связями связанном с зарубежными странами Востока и Средиземноморья, молодой ученый изучил разговорный новогреческий язык, который будет так полезен и нужен ему в странствиях по Востоку, и итальянский, так что не только мог читать на нем книги, но и "без малейшего затруднения" понимал разговорную речь. Излишне говорить, что все воспитанники духовных академий прекрасно знали древнегреческий, древнееврейский и латынь. Позже посол в Константинополе, проверяя Порфирия, заговорит с ним по-немецки и по-французски - и удивится, насколько хорошо знает церковный деятель языки современной Европы.
Из Одессы он получил назначение в Вену - настоятелем посольской церкви. Там, как мы помним, и настиг его вещий сон о просветительных подвигах на Православном Востоке. 20 декабря 1843 года архимандрит Порфирий впервые вступал в ворота древнего Иерусалима.
В первый свой приезд он провел в Святой Земле около 8 месяцев - достаточно, чтобы разобраться в местных делах, войти в доверие к иерусалимскому духовенству, осмотреть древние храмы и достопримечательности. Что касается главного вопроса -что делать для усиления здесь русского влияния и обустройства растущего числа православных паломников из России - его решение было ясно Порфирию уже в первый месяц пребывания в Иерусалиме. 7 января 1844 года он записывает в дневнике: "Учредить в Иерусалиме Русскую Миссию: а) для единения церквей Иерусалимской и Антиохийской с Российской;
б) для наблюдения за расходом денег, поступающих из России;
в) для заботы о русских паломниках;
г) для снабжения всех сельских церквей Сирии и Палестины иконами;
д) Русскую Миссию устроить на горе Елеонской;
е) для покупки горы Елеонской и постройки монастыря на месте Вознесения Господня собрать добровольные пожертвования в России, их будет много".
Относительно "покупки горы Елеонской" скажем, опережая события, что идею Порфирия почти в точности осуществил один из его преемников архимандрит Антонин (Капустин), "посадив" на самую макушку Елеона Русский Вознесенский Монастырь со знаменитой колокольней - Русской Свечой, самой высокой точкой Иерусалима. Но произойдет это через три десятилетия после процитированной дневниковой записи Порфирия. Можно только удивляться его прозорливости...
И еще: в той же записи впервые зафиксирована мысль об источнике финансирования российских проектов в Палестине - добровольные пожертвования русского трудового народа. Через 15 лет и эта идея будет воплощена в виде знаменитого "Вербного сбора", когда по всем храмам и монастырям России в Вербное воскресенье собирали деньги на нужды Русской Палестины.
С особой любовью и заботой отнесся архимандрит к забитому арабскому духовенству и вообще к православным арабам, презираемым и притесняемым местным греческим духовенством. "Я защищал арабский народ, хваля его учтивость, трудолюбие, честность и твердость в вере. Православные арабы в течение второго тысячелетия хранят твердо свою веру, несмотря на гонения мусульман. Поразительна их детская простота, с какою они молятся в своих храмах. Эти храмы находятся в столь жалком состоянии, а священники так темны и нерадивы, что я плакал при обозрении их храмов. Но я не виню в этом арабов - темных от того, что никто в мире не думает об их просвещении и спасении".
...Когда, в октябре 1846 года, Порфирий вернулся в Петербург, встретили его в северной столице неласково. "Когда я приехал с Востока, жаркий и светлый, - жалуется он в письме к другу, - здесь меня обдали таким холодом равнодушия и таким мраком невежества, что я изумился и затаил горе в моем сердце, которое расширилось было так, что вмещало в себя весь Восток". Разумеется, сердца петербургских бюрократов, в том числе церковных, вместить в себя Восток не могли, даже научных целей работы Порфирия в Палестине, Египте и на Афоне не понимали. Как сообщил Порфирию константинопольский посол В.П.Титов, один из просвещеннейших дипломатов, поэт и писатель, "графу Протасову, обер-прокурору Синода, дико показалось его прошение о дозволении продолжить ученые занятия на Афоне в течение целого года".
Но дело об учреждении Русской Духовной Миссии в Иерусалиме шло своим чередом. Краткой и властной резолюцией Императора Николая Павловича "Быть по сему", положенной 11 февраля 1847 года, Миссия стала фактом. И начальником ее был назначен, естественно, архимандрит Порфирий. Год спустя первый состав Миссии (архимандрита сопровождали еще один иеромонах и несколько послушников) прибыл в Святой Град. Порфирий счастлив. "Любо мне жить в Иерусалиме, где я господин своего ума, своей воли, своего времени и дела. Здесь мир мой не возмущаем, свобода моя - совершенная".
Продолжение следует.
