Кшиштоф Пендерецкий в Астане - это фантастика! Величайший композитор современности, родоначальник польского музыкального авангарда конца 50-х - начала 60-х, обладатель около сотни самых разных премий, в том числе ЮНЕСКО за "Элегию жертвам Хиросимы" , имеет 30 титулов почетного доктора, пять лет назад в Каннах получил премию как самый великий из ныне живущих композиторов. Он дает 60-70 концертов в год, его график расписан на шесть лет вперед.
Два года ушло на переговоры и уточнение сроков его приезда к нам. Больше того, сам маэстро и два солиста, которых он пригласил для участия в концерте, - итальянский флейтист Массимо Мерчелли и словенский кларнетист Дарко Брлек - слетелись в Астану буквально с разных концов света: из Японии, Бразилии и Канады. Организаторы гастролей - автор идеи Дюсен Касеинов, Министерство культуры, информации и спорта, а также городские власти - могут считать это своим огромным успехом.
Три дня в казахстанской столице Пендерецкий репетировал с симфоническим оркестром, также побывал в Академии музыки, встречался с официальными лицами и журналистами, принимал 23 ноября многочисленные поздравления с 71-м днем рождения. Но главным, конечно, был концерт, программа которого претерпела изменения: десятая симфония Шостаковича требовала более продолжительных репетиций, а партитуры концерта самого Пендерецкого для флейты и камерного оркестра в Астане не оказалось, поэтому в первом отделении прозвучала увертюра "Кориолан" Л. Бетховена и концертино Ф. Данци для флейты, кларнета и оркестра, а во втором отделении - "Шотландская" симфония N 3 Ф. Мендельсона.
Отзывы музыкантов самые восторженные. Первая скрипка, лауреат международных конкурсов, лауреат молодежной Государственной премии "Дарын" и юношеской премии им. А. Сахарова Аскар Дуйсенбаев говорит: "Большая честь и счастье играть под руководством такого мэтра. Для нашего оркестра это больше, чем знаменательное событие: открываются новые горизонты, появляется огромное желание творить. Каждый дирижер - это отдельный мир, а Пендерецкий - целый космос. Он умеет донести до каждого музыканта свою концепцию, и надо только все впитывать". Композитор Серик Абдинуров: "Приезд Пендерецкого - большой праздник. В Академии музыки мы успели показать маэстро три произведения наших студентов-композиторов, и они, можно сказать, получили его благословение".
Конечно, жаль, что мы не услышали сочинения самого Пендерецкого, но, думаю, это еще впереди. Тем более что для таких грандиозных его произведений, как, например, "Семь врат Иерусалима" , которое исполняют три хора, увеличенный на треть оркестр с расширенной группой ударных, а также пять солистов и чтец (всего около 300 человек) нужен соответствующий концертный зал, и скоро такой должен вырасти на левобережье.
В общении Пендерецкий, как все великие, прост. Извиняется за плохой русский, который учил еще в школе (нам бы так!), легко переходит с польского на английский и немецкий. Снимать себя разрешает в любое время, и выстроившиеся прямо на сцене фотографы, похоже, дирижировать ему не мешают. На вопросы отвечает старательно и терпеливо.
- В России вы выступаете часто, а в Казахстане впервые?
- Раньше было невозможно получить разрешение на въезд в ту страну, в какую хочешь. Я всегда выступал только в Москве и Ленинграде. Хотел бы в Вильнюсе, Львове или Казахстане, но тогда запрещали, а потом не было времени, ведь я много концертирую и, кроме того, пишу музыку.
- Расскажите о ваших репрессированных родственниках.
- Брат моей матери жил во Львове. Его расстреляли, а жена с двумя сыновьями оказалась где-то под Карагандой. В 42-м году им удалось оттуда выехать через Иран, но на родину в Польшу они больше не вернулись, жили в Лондоне. Они мне рассказали, что не умерли с голоду только потому, что им помогала казахская семья.
- Ваши родители музыканты?
- Нет, мой дед был директором банка, а отец - адвокатом, но играл на скрипке и рояле.
- Они рано разглядели в вас талант?
- В пять лет меня отправили учиться к профессору музыки. Я начал играть на рояле, потом на скрипке - хотел быть скрипачом. Музыку сочинял с детства. Во время войны не было нот, и профессор писал для меня этюды, но очень скоро я начал делать это сам.
- Сегодня вы в равной степени чувствуете себя и композитором, и дирижером?
- Я в первую очередь композитор. Раньше все композиторы играли на инструменте и были дирижерами - это правильно. Но дирижерская практика помогала мне постигать тонкости композиции.
- Известно, что вы не очень любите, когда вас называют авангардистом, но без этого слова не обойтись. Вы сразу в своем творчестве ориентировались на авангард?
- Нет, студентом изучал, конечно, классику и авангард не играл - в Польше он был под запретом так же, как у вас в Советском Союзе. Мы очень интересовались западной музыкой, но так как партитур не было, загранпаспорт получить было невозможно, я стал писать свою музыку, протестуя против официально разрешенной. Это была середина 50-х. Тогда же я начал работать с электроинструментами - и это тоже был важный момент.
- И как же вы добились признания?
- У меня авангардистский период был очень короткий - 50-60-е годы. Я пришел к авангарду, потому что это было движение протеста против официальной эстетики. Я очень хотел поехать в Дармштадт, бывший тогда центром современной музыки, но мне не выдавали визу. К счастью, в 59-м году в Варшаве прошел большой международный конкурс молодых композиторов, на который я отправил три свои композиции в уверенности, что завоюю первый приз. Но мои сочинения получили все три приза - первый, второй и третий! Эта победа была очень важной в моей жизни, потому что после этого меня стали приглашать на Запад, заказывать музыку.
- Были у вас учителя?
- Нет. Я все постигал сам.
- А ученики?
- Много. Я ведь долгое время преподавал в Кракове, в Эссене (Германия), в Йельском университете США...
Но потом понял: нельзя научить сочинять музыку...
- У вас много сочинений на библейские темы. Как они родились у авангардиста?
- Я католик и вырос в очень религиозной семье. Религиозная тема тоже была своего рода протестом, потому что в те времена была под запретом. Еще студентом написал первую композицию - "Страсти по Луке" , которая имела в Германии большой успех. Это стало началом серьезного творчества. Потом было много религиозных сочинений - "Заутреня" , "Магнификат" , "Семь врат Иерусалима" и много других. Всю жизнь я пишу инструментальную и религиозную музыку.
- И всю жизнь у вас сочетаются авангардистские находки и духовная музыка?
- Да. "Страсти" - композиция авангардного периода.
- Вы эти сочинения адресуете в первую очередь молодой аудитории, которая лучше воспринимает религиозную музыку через авангард?
- Мне все равно, кто слушает, я пишу для себя, но рад, что многие любят мою музыку. Моя музыка всегда была протестом, в том числе и против фальшивого, ненастоящего авангарда.
- Но сейчас запретов уже нет. Против чего же вы протестуете?
- Сейчас в искусстве настоящий хаос, бардак.
- И вы протестуете против бардака?
- Да, точнее, против моды.
- Своей музыкой предпочитаете дирижировать сами?
- Как правило, первый раз сам. А иногда и премьеру дирижировали другие.
- Соглашаетесь ли вы с чужой интерпретацией?
- Если они хорошо дирижируют, у меня нет претензий.
- Кто из современных музыкантов, на ваш взгляд, лучше всего исполняет вашу музыку?
- Юрий Башмет, Мстислав Ростропович (для него я написал три композиции). Я часто выступаю с Юлианом Рахлиным - это один из лучших скрипачей. С дирижерами сотрудничаю в основном западными - это Юджин Орманди, Герберт Караян, Зубин Мета, Лорин Мазель, Курт Мазур, Марис Янсонс.
- Известно, что в ваших сочинениях присутствуют нетрадиционные звуковые средства - свисты, шепоты, крики, и для этого вы любите использовать необычные инструменты.
- Новых инструментов за последние сто лет не появилось, разве что саксофон... Поэтому я их сам ищу.
- И где находите?
- Я много путешествую. Вот недавно был в Китае. Там есть такие старые инструменты, которые никогда не использовались в классической музыке. А иногда приходится самому изобретать новые инструменты. Например, тубофон, который был нужен для исполнения "Семи врат Иерусалима". Он похож на зенитную установку, но, кстати, теперь некоторые композиторы тоже стали писать для тубофона.
- А может так случиться, что вы используете и старинные казахские народные инструменты?
- Возможно...
- Где вы сейчас постоянно живете?
- В отелях (смеется). Но вообще в Кракове и в Швейцарии в Люцерне.
(Кстати, у маэстро необычное хобби - он коллекционирует... деревья. В парке рядом с его домом уже около полутора тысяч видов).
- Дети унаследовали ваш талант?
- У меня есть внучка! (радостно показывает фотографии прелестной малышки, на одной она за фортепьяно). Это моя большая любовь. Ей три с половиной года, зовут Марыся. Я ее стараюсь убедить, чтобы она играла и тоже стала музыкантом, а то я пока в семье один.
