Автобиографией роман Камильяна Гадельшина "Не сотвори себе кумира" ("ОЛМА-ПРЕСС", 2004 г.) назвать нельзя - слишком много на его страницах "проходных" персонажей, слишком щедр охват не столько личных, фамильных годов и годовщин, сколько государственных, вселенских многолетий встрясок и передряг. И все же книга очень личная, камерная, как, впрочем, большинство литературных воспоминаний "родом из детства".
А в том, что фундаментом жизненной надстройки для автора послужили и остались на всю жизнь именно детские, юношеские впечатления, семейный уклад, сомневаться не приходится. Достаточно сравнить эмоциональный, в чем-то даже живописный авторский стиль, эту легко узнаваемую людьми со счастливым детством "щенячью" стилистическую палитру (при общей сдержанной мужественности повествования), сравнить трогательные юношеские воспоминания автора о матери и отце, братьях, большой и дружной семье Гадельшиных, - с суховатой, почти надломленной исторической "усталостью" в оценке "страшных лет России", которыми оперирует рано повзрослевший писатель при воссоздании картины "сталинских реформ".
В родном селе писателя, Инзиле, ЛАСКОВО называемом по-русски Ильинка, - ПРЕКРАСНАЯ православная церковь с МАКОВКОЙ, и СТРОЙНАЯ мечеть, и РЕЧУШКИ, и ДУШИСТОЕ разнотравье. А что основали Ильинку, одну из станиц Оренбургского казачества, русские цари для защиты южных границ России, - так ведь к казачьему сословию, дарующему льготы на землепользование, приписаны были и русские, и татары. Соседствовали мирно, бок о бок, хотя детей учили "по понятиям": русских в церковно-приходской школе, татар в медресе с раздельным (мальчики-девочки) обучением. Зато почва была плодородной для всех, родниковая вода вкусна и прозрачна для каждого, потому что в основе жизни села лежал - ТРУД. Сеяли, жали, долгими зимними вечерами бабы и девчата вязали знаменитые оренбургские платки, а днями наводили идеальную чистоту в домах, добела скоблили некрашеные полы из тополиных досок, рожали и воспитывали детей, шили одежду и обувь. А еще уход за домашней скотиной, стряпня, стирка - полоскать белье и летом, и в стужу ходили на речку...
Общим для жителей Инзиля-Ильинки было и стремление к МИРУ да ЛАДУ. "У русских свои праздники: Рождество, Крещение, Пасха... Воскресенье - священный день, никто не работает. У татар -свои: Рамазан, Курбан-байрам и другие. Пятница - священный день мусульман. Постятся и русские, и татары на протяжении месяца, но в разное время и по-разному... Но никакие различия - языковые, религиозные, бытовые - не мешали русским и татарам жить мирно. Наоборот, они взаимно обогащались жизненным опытом многих поколений двух народов." Татары научились выращивать зерно и овощи, печь хлеб, печатать книги, играть на гармошке. Татарские женщины под влиянием русских привыкли не носить паранджу, мужчины стали ограничиваться одной женой. Русские обогатили лексикон словами "беляш, кавардак", научились пользоваться арканом и в непогоду надевать на голову башлык...
Удивительно, как Гадельшин, еще в детском возрасте вынужденный покинуть родные места, сумел разглядеть, ощутить и на долгие годы запечатлеть в сердце многие мелочи и даже тонкости ильинского быта, не только интернационального, но и, можно сказать, вселенского, галактического. Описания пастбищ и времен года, любовные наблюдения за живностью и растительностью местных полей и лесов, милая живость и непосредственность в описании местных обычаев и красот: и про качество-то воды в Урале все помнит, и секретом изготовления национального айрана из простокваши готов поделиться, и про весеннюю страду и осеннюю жатву знает не понаслышке, и про пение птиц на заре готов рассказывать восхищенно...
Запомнил подросток и другое: как ломался мирный уклад, привычный быт стихийными бедствиями -эпидемией, засухой, наводнениями, а еще революциями, контрреволюциями, войнами. И все же вопреки стихиям природы и революций над детством писателя реяли не флаги победителей, сознание определяли не войны и потери. И даже не ореол веры, неотделимый в целом от нации, давшей жизнь Гадельшину: писатель признается, что религиозно не "фанатеет". Образ матери - вот нимб, осеняющий мировоззрение, вот ладанка, хранившая сына от страшных бед. Точнее, помогавшая юноше пережить, казалось бы, непереносимые страдания. Потому что испытать матери и ее детям довелось все, что с 20-х по 50-е годы обрушилось на страну. Массовое раскулачивание "трудяг", высылка и изнурительное "путешествие" голодных сельчан в пропахших мочой холодных вагонах - ни попить, ни умыться, ни согреться. "Хоть бы довезли уж скорее куда-нибудь", - обреченно молят измученные, умирающие выселенцы.
А что потом? Бараки на станции Луза, нары, пайка липкого хлеба, ледяная вода из бака вместо чая, умывание снегом, мужчин - на работу, женщины и голодные дети взаперти, под барачным арестом. "Много народу за это время похоронили в той мерзлой земле". И снова - "телячьи вагоны", голод и холод, северное село Гагшор и впервые за долгие недели баня и горячая картошка, организованные для партии ссыльных татар русскими жителями села.
Много плохо представляемых современниками бед пришлось вынести дружной, работящей татарской семье Гадельшиных, сам Камильян едва не умер от тифа. Но люди не сломались - спасаясь от голода, варили кору, парили мох, рыскали по лесам в поисках "витаминов" -щавеля, ягод. Сохраняя человеческое достоинство, учились читать, думать, не предавать друзей, не двурушничать - а в это время по стране валом катились "подметные письма", доносы, аресты, высылки и расстрелы врагов народа и детей врагов народа.
А еще потом были первые книги - Пушкин и Толстой, школа, первая в жизни новогодняя елка, техникум, институт. И новая советская Конституция 1936 года была, хотя "жить было тяжелее, чем прежде" - и подросток по доброй воле просится в детдом, чтобы дать возможность выжить матери с сестрой.
Учитель русского языка и литературы - а именно такую профессию выбрал и получил татарин Камильян Гадельшин - привела автора не только к школьному директорству и научной работе, но и к желанию написать на хорошем, понятном русском языке книгу о том общем и вечном, что объединяет людей разных национальностей, и о том, что и кто может разделить людей и все человечество на два враждующих лагеря, в каждом из которых неминуемы страшные потери не только жизни, но и чести, достоинства, надежды. Судя по замыслу и исполнению, автор книги считает отмирание этих жизненных составляющих не менее необратимым.
Не знаю, все ли читатели книги "Не сотвори себе кумира" способны с легкостью последовать этому совету современника. Всем нам свойственно в той или степени подражать кому-то, на кого-то оглядываться, примериваясь то к чужой славе, то к соседскому благополучию. Мне кажется, смысл книги К. Гадельшина в том, чтобы каждому сотворить в первую очередь себя как личность. Несмотря на все грехи и мерзости, страхи и искушения, испытывающие Человека на прочность со времен "творенья". Большой род Гадельшиных прошел испытание длиною в столетие достойно. Может быть, еще и потому, что герои "камерного" романа были не одиноки: их попутчиками были люди, семьи, жители сел и городов, тоже сумевшие в страшные годы остаться людьми.
